если…
— Всё. — оборвал его причитания Срамнов. — Я сказал. Собираемся — и выходим. Не ной, отец диакон — не последний раз здесь.
— Аа… - в сердцах отвернулся Феофан, понимая, что ситуация уже сложилась, и памятуя о сегодняшнем выяснении отношений со Срамновым на лесопилке, ввиду проявленного диаконом излишнего энтузиазма и самоуправства, решил не спорить. Какой смысл — спорить с Фёдором, легче голым по Центральной площади Села пройтись в обеденное время.
Срамнов, погрозив мужикам пальцем и снова показав на часы, бросил Ивану:
— Вань… Это… проследи, короче. Минут десять хватит? А то под дождём таскать придётся!
— Ну так! — выдохнул, расправив плечи Иван. — Ну-ка, мужики! Взялись!
Фёдор, почти уже на выходе, повернулся к ним снова:
— И двери как-нибудь… на место поставьте, что-ли. Я шуруповёрт из машины принесу…
Вышел на крыльцо, перекрестился. Под ногами неприятно хрустнуло и Срамнов отшатнулся — скелет в полуистлевших фрагментах одежды. А вон и ещё один, и ещё… Когда грянуло, люди бросились искать убежище в стенах храма — а он был закрыт. Здесь-то, на крыльце, их и настигла зловещая судьба. Вот теперь и лежат тут — и будут лежать, на всех могил не нароешь. А души где — одному Богу известно. Так-то понятно откуда те призраки берутся: такая кончина и святого прозлит, будет в посмертии живым досаждать люто.
— Федя! — вернул его обратно резкий окрик Политыча. — Ну-ка, давай сюда!
Политыч, уперев взгляд в оптический прицел своей винтовки, выцеливал что-то в глубине дворов, и Фёдор удивился — что могло так заинтересовать старика, тёртого в таких делах?!. Бегом припустился он к вездеходу, и, подпрыгнув на капот, шустро залез на крышу.
— Чё за хипиш, Степан Политыч?!
— Да вон… Ты ушёл, а я сижу, зыркаю. — тихо бормотал старик, накидывая капюшон — ветер уже не на шутку разбушевался и первые, пока редкие, капли дождя гулко застучали по металлу. — Вдруг вроде как пробежал кто… Не, думаю — день, не время им ещё. А потом опять — порск! Вроде как человек! Видишь кусты, вон там?! Там он.
— Да ладно тебе, Политыч! — хмыкнул Фёдор. — Ну-ка, дай-ка.
Срамнов сноровисто ухватил старую знакомицу, снайперку Политыча и прищурившись, прильнул к окуляру. С первого взгляда он ничего рассмотреть не смог — ветер, не к месту и не ко времени расшалившийся, словно гопник на чужой вечеринке, гнал пыль, прибиваемую первыми каплями дождя, мусор, раскачивал кусты, где, как указывал пальцем старик, и сныкался искомый объект.
— Чё-то не разгляжу ни хрена. — печально посетовал Фёдор. — Эти вот кусты, прямо за поворотом которые?
— Ну да. — кивнул Степан Политыч. — Эти, как есть. Да ты внимательнее гляди, там он, я тебе говорю.
— Да нифига нет там. Может, сквозануть успел уже?
— Да хуюшки. — с обидой в голосе ответил старик. — Ты что, меня за мальчишку держишь?! Там он, смотри.
Ветер крутил кусты, как хотел, словно издевался над мужиками. Надо было так, чтоб в самый нужный момент чёртова непогода подоспела!
— Эй, снайперы! Эгегей! — послышался крик со стороны храма: оттуда в сторону вездехода топала вся кавалькада храмовых мародёров. Мужики тащили церковный скарб и иконы, обёрнутые тканью и любовно обвязанные диаконом. Только Иван с Севой задержались на паперти — споро подпирали выломанные двери святилища вытащенным из церкви же каким-то столиком.
— Кто-то за шуроповёртом отправился, я помню! — ехидно подцепил Срамнова Папа, распахивая задние двери вездехода. — Чё там выцеливаете?
— Притухни, а лучше лезь сюда, Папан. — не отрываясь от прицела, поманил рукой товарища Срамнов. Папа, цепляясь за дверь, забрался на крышу; за ним, поминая бесов и их бесспорную связь с разыгрывающееся непогодой, стал карабкаться Аслан. Гремя коваными башмаками по видавшей виды крыше, оба «лесных» расселись на корточки рядом с Фёдором и Политычем. Федю бесила эта их манера: ни о чём добром она не напоминала — Саня, тот приловчился ещё на тюрьме, а Аслан… он вообще оттуда родом, где так сидеть, видимо, с детства привыкают.
— Бля, щас крышу продавите, отожрались. — пробурчал Федя. — Видите кусты? На траекторию прицела смотрите.
— Видим, оу. — ответил Аслан, дунув в сигарету перед тем, как прикуривать.
— Чёрт там какой-то прячется, короче.
— Чёрт?! — переспросил Аслан, лицо которого перекосило на глазах от сути полученной информации. Только что прикуренная, ожидаемая сигарета повисла на нижней губе горца, угрожая прижечь бороду.
— Да хрен знает, кто. — кивнул головой Срамнов, прикалываясь на реакцию друга.
— Дык, кто там? — переспросил Папа.
— А мы почём знаем? — обернулся к нему, неотрывно наблюдавший за кустами, где вероятно прятался некто, Политыч. — Не рассмотрел ево я, спорый больно.
— А дак пошли, проверим. — предложил Папа. — Вот, втроём, как раз.
— Можно. А по-другому вымокнем. — согласился Срамнов. — Мужики, кликнете диакона. Пусть с нами пойдёт, на случай если нежить какая.
— Дык, понятно, что нежить-то. Человеку тут быть откуда? Тут и ходунов — и тех нет. — засобирался, выуживая из-за спины косорез, Папа.
— Э, батюшко! Давай сюда, да! — крикнул Аслан.
А Фёдор поднялся во весь рост и передав винтовку Политычу, сложил руки рупором.
— Эй, земеля, там, в кустах! — гаркнул он. — Коли живой, харэ изводить наше терпение! Если чё, ты под прицелом у снайпера! Так что с поднятыми руками давай на дорогу! Не то щас явимся — и разговор другой пойдёт! Попробуешь свинтить — наша маленькая свинцовая подружка один хрен догонит! Так что?
Ответом ему была тишина.
— Значит нежить, Федя. — изрёк Политыч.
Папа за вездеходом объяснил отцу Феофану текущий расклад, и перекрестившись, все четверо направились к кустам. Иван, по опыту сходу вникший, что имеет дело непонятный расклад, смекнул, и, направляемый жестами Срамнова, вместе с Севой, пригибаясь, начал обходить через двор. Не успели они прошагать и половину расстояния, как из кустов на дорогу метнулась фигура — человек в чёрном кителе, обшарпанный и заросший. Сухо щёлкнул выстрел — Политыч отработал прямо под ноги, поняв с кем имеет дело. Выскочив и осознав, что ломиться прямо в руки своих преследователей, он замер на секунду и так же резко, как выскочил, метнулся во дворы, где и попал в лапы Ивана.
Шестеро мужиков обступили лежавшее и мелко трясшееся тело кругом. От ГТСки спешил, кутаясь в свой плащ Политыч — ливень грянет с минуты на минуту. Человек, лежавший на земле, был невысокого роста — метр шестьдесят от силы. Обхватив голову руками и уткнувшись лицом прямо в землю, он дрожал. Отец Феофан, перекрестившись, отцепил с пояса флягу со Святой водой, и бормоча правило, крестом окропил незадачливого беглеца, но ожидаемых преврашений, которые обычно сопровождают такие действа с нежитью, не случилось.
— Живой, Слава Иисусу! — изрёк диакон, и Фёдор, присев на корточки, потормошил мужика за плечо.
— Э, земеля! Земеля! Слышь — очнись, мы не изверги! Чё ты ломанулся-то людей увидев?
Мужик продолжал трястись, слова Срамнова явно не достигли его притуплённого происшедшим сознания. И тут вдарил ливень…
Словно тёмная стена прошла сквозь мужиков, мигом превратив день в потоп, за секунду промочив аж до костей. Ветер, завывая, бросал потоки воды в лица, превратив лужайку, на которой продолжал дёргаться пойманный мужик, в болото. Рраз — и обстоятельства стали иными.
— Твою мать! — сплюнул, захлопывая плекс шлема, Фёдор. — Под руки его — и в ГТСку. Пока похуже чего не началось — валим отсюда! Там с ним разберёмся, он всё равно в ступоре — лыка не вяжет!
