– Я его не убивал, – устало повторил Дронго. – У меня не было для этого никаких причин. И в Ишлинского я тоже не стрелял. Я сделал только два выстрела в леопарда, который прыгнул в нашу сторону. И больше вообще не стрелял. Это легко проверить.
– Следователь прилетит к двум часам дня, – сообщил Бинколетто, – а я даже не знаю, что именно ему сказать.
– Соберите все оружие, с которым мы были на охоте, – посоветовал Дронго, – они должны будут провести специальную экспертизу и проверить, из какого ствола был убит Артур Ишлинский.
– Надеюсь, что не из моего, – вздохнул Энцо. – Я точно знаю, что ни в кого не мог попасть. Тем более что я находился в машине в тот момент, когда Мбага сказал нам, что рядом находится львица.
– Убийство вашего друга Стивена Фостера в Кейптауне делает все эти преступления особенно загадочными и крайне нелогичными, – подытожил Дронго. – Но скажу вам откровенно, что нет таких преступлений, которые невозможно раскрыть. Все, что человеком придумано, может быть самим человеком и опровергнуто. Любая пакость, устроенная одним человеком, может быть разоблачена и раскрыта другим человеком. Это аксиома нашей работы. Поэтому я уверен, что рано или поздно мы сумеем найти и разоблачить неизвестного убийцу, который пока еще не понятен в своих действиях, а потому не пойман.
– Я прикажу Альберто собрать все оружие, – решил Бинколетто. – Он оставит только револьверы, из которых мы не стреляли.
– Правильно, – согласился Дронго. – И не говорите пока никому о том, что произошло в комнате Антона Вермишева.
Он прошел в гостиную, а Бинколетто быстро вышел из дома. Дронго задумчиво посмотрел ему вслед. Кажется, еще французы говорили, что «предают только свои». Может, все эти преступления были совершены одним человеком, который сейчас вышел из дома? Ведь он хорошо знал всех троих, делился с ними своими финансовыми планами… Но опять проклятый вопрос – зачем? Почему их проблемы нужно было решать таким кровавым способом?
В гостиной уже собрались все приехавшие. Женщины молча сидели на стульях. Стоя у окна, тихо переговаривались мужчины. До Дронго долетели отрывки фраз о финансировании. Араксманян и Стригун так увлеклись, что постепенно даже повысили голос до вполне обычного. Дронго смотрел на них и напряженно размышлял – кто именно мог оказаться убийцей? Ведь о том, что Антон хочет с ним переговорить, они все могли услышать из уст самого Вермишева. Там рядом стояли Араксманян, Стригун. Потом подошел Поль Бретти, если, конечно, он понимает русский. Наверное, все-таки немного понимает, если так плотно работает с российскими финансовыми структурами. И еще сам Бинколетто. Только они могли слышать просьбу Антона о встрече. Убийца сразу насторожился – он понял, что может быть разоблачен.
Думай, думай… Чего именно испугался убийца, если он немедленно решил действовать? Чего он мог испугаться? Вспомни, что Вермишев вчера не стал ждать в машине, а, рискуя своей жизнью и тем более жизнью Джины, которую он оставил одну, ринулся в заросли саванны. Зачем? Только для того, чтобы застрелить Ишлинского? Но зачем тогда так глупо рисковать? Нет, этот вариант не подходит. Значит, он чего-то опасался. Боялся, что произойдет какая-нибудь пакость, и хотел успеть предупредить, но не успел. Это больше похоже на правду. Значит, он что-то знал или подозревал. И опять остается эта четверка: сам хозяин дома, двое гостей из Москвы – Стригун и Араксманян – и швейцарский банкир, который не понравился Дронго еще в Кейптауне.
Четверка плюс Евгения. Она вполне могла выстрелить в Ишлинского после случая в самолете. И так же спокойно могла подняться в комнату к Антону, войти к нему, посоветовав ему не вставать с кровати, и перерезать горло… Нет, слишком напыщенно и нарочито. Он обязательно поднялся бы при ее появлении. И если бы его убили в другом месте, то потом не смогли бы перенести тело на кровать. Должна была остаться хотя бы капля крови где-то еще. Нужно попросить ключи у Энцо и еще раз все просмотреть…
Предположим, что в его комнату вошла не женщина, а мужчина. Проверим всю четверку. Вошел сам Энцо. Конечно, Антон поднялся бы из уважения к возрасту пожилого человека – хозяина дома. Не подходит. Стригун или Араксманян? Тем более поднялся бы – они его наняли, и он работал на них. Он бы не стал встречать своих боссов, лежа на кровати. Остается банкир. Этот вариант возможен, но… Дронго закрыл глаза. Открыл. Снова закрыл. Вспомнил, как Бретти уезжал ночью в Кейптауне, как он взял машину и уехал, не сказав никому ни слова. Может быть, и здесь было нечто похожее? Или он ошибается? Эту версию тоже нужно обязательно проверить. Кажется, скоро банкир останется единственным подозреваемым в этой компании.
Кстати, интересно, куда подевался швейцарец? В его комнате никого не было. Дронго осторожно вышел из гостиной, снова поднялся на второй этаж. Дверь в комнату погибшего Вермишева была закрыта. Энцо лично запер дверь и унес ключи. Дронго прошел дальше и снова постучал. Опять никого. Он открыл дверь, стараясь ступать как можно мягче, прошел дальше. Остановился, прислушиваясь к тишине в коридоре. Трудно будет объяснить банкиру, что именно он делает в его комнате.
Дронго наклонился и открыл чемодан. Сверху лежали чистые сорочки, сложенные носовые платки. А под ними… Он не поверил глазам, но за много лет привык доверять своим чувствам. Его руки перебирали имущество банкира, все больше и больше убеждаясь, что Поль Бретти остается единственным подозреваемым в этой компании. Наконец он закрыл чемодан. Теперь все было понятно. И с кроватью Антона Вермишева, и с тем, почему он не поднялся, и как убийца сумел так ловко воспользоваться его положением. Теперь все становилось ясным и понятным. Это были серьезные обвинения против швейцарского банкира.
Тогда выходит, что недовольство Поля Бретти приехавшей компанией выразилось в его выстреле в Ишлинского. Ведь он вчера сказал, что очень жалеет о том, что не оформил все документы как полагается, понадеявшись на их честное слово. Что-то в этом роде. Но зачем тогда ему убивать Стивена Фостера? Какое отношение имел несчастный Стивен к обоюдным махинациям швейцарского банкира и гостей из Москвы?
Интересно, что он сам по-прежнему называет Стригуна и Араксманяна «русскими», хотя в отличие от итальянцев должен понимать разницу. В свое время всех приехавших из Советского Союза называли русскими, даже если это были эстонцы, таджики, якуты или грузины. Собственно, наверное, правильно называли, так как это была страна, собранная в единое пространство именно Россией и ее народом, ее культурой, литературой, языком, державной политикой. И самое невероятное, что такую страну разрушили не прибалты c кавказцами, не украинский плебисцит и молдавский суверенитет, а прежде всего сами русские, будто сознательно решив опрокинуть свою тысячелетнюю историю, развалив свое государство. Наверное, в истории никогда не было такого прецедента, чтобы без войны разрушилась самая большая страна в мире, игравшая такую важную роль на протяжении всего двадцатого века и провозгласившая создание новой цивилизации. А вместе с великой страной в политическое небытие ушла и прежняя цивилизация со своими идеалами.
Он вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Теперь нужно найти сначала банкира, а потом и хозяина дома. Но банкира, кажется, вообще нет в доме. Неужели он понял, в какую ловушку сам себя загнал, и решил сбежать? Но куда он отсюда может деться?
Дронго вышел из дома, огляделся. В пристройке к левой стороне дома находились конюшни и подсобные помещения. Эксперт направился туда. Еще при подходе к конюшне он услышал веселые голоса. Это были Поль Бретти, Зин и Альберто, осматривавшие лошадей. Дронго заглянул в конюшню и, увидев банкира, отпрянул назад. Кажется, они здесь уже давно.
– Что вы здесь делаете? – услышал он за спиной голос Бинколетто.
– Наблюдаю за вашим другом, – пояснил Дронго, поворачиваясь к хозяину дома. – Мне нужно срочно попасть в комнату убитого.
– Вы же сами сказали, чтобы я запер дверь и никого не пускал туда до прибытия следователя, – напомнил Энцо.
– Мне нужно только на одну минуту и в вашем присутствии, – настаивал Дронго.
– Хорошо, – согласился Бинколетто, – только вы ничего не будете трогать.
– Ни в коем случае, – заверил его эксперт.
Они повернули к дому.
