Вэнстроу шла за ними и, потрясая кулаками, с помощью жестов давала понять, что Сомерсби должен собраться с силами и взять на себя смелость переломить ситуацию.
К ее бесконечному удовольствию, виконт резко поднялся на ноги, принял примерно такую позу, которую принимает человек, собирающийся пустить в ход кулаки, и сказал:
– Сейчас я тверд. Ты женишься на Дафне немедленно. Немедленно, говорю!
– Какого черта? – спросил пораженный Раштон.
Когда Сомерсби осознал свою ошибку, он несколько раз моргнул и уже вновь потянулся к спасительному платку, как вдруг увидел миссис Вэнстроу, которая все еще стояла за спинами Раштона и Марджори, делая ему знаки продолжать, яростно размахивая руками.
– Не знаю, что ты пытаешься сказать, Сомерсби, – устало начал Раштон. – Но я думаю, что это более чем достаточно, что…
– Тихо! – скомандовал Сомерсби, заставляя своего грозного опекуна сделать шаг назад. – Я этого не потерплю! Черт возьми, я почти ни о чем не просил тебя или кого-то другого. Теперь все, чего я хочу, – это сделать Дафну Чалкот моей женой. – Увидев, что Раштон раскрыл рот от удивления, он, казалось, успокоился и продолжил:
– Тебе придется, Грегори, смириться с тем, что я люблю Дафну и собираюсь во что бы то ни стало на ней жениться. Если не сегодня, то завтра, или на следующий день, или в следующем месяце, или в следующем году, в следующем десятилетии, или… дай-ка подумать… в следующей четверти века, затем половине века…
– Эван, – умоляющим голосом произнесла Дафна, поднимаясь, чтобы встать рядом с ним, и взяв его за руку, – к тому времени я буду очень старой женщиной, а я так надеялась, что в нашей детской будет не меньше дюжины детей.
– Что такое? – спросил он, затем рассмеялся. – Половина века! Думаю, я немного увлекся. – Он взял ее руку и нежно прижал ее к своим губам. – Мы не будем так долго ждать, моя драгоценная репа, обещаю тебе.
Миссис Вэнстроу посмотрела, как Марджори и Раштон обмениваются долгим понимающим взглядом, и поняла, что, несмотря на все свои неумелые действия, Сомерсби победил.
В конце сентября Марджори смотрела, как ее сестра произносит обеты голосом, чье красивое щебетание было слышно по всему величественному залу батского аббатства. Слезы, которые она проливала, были слезами истинного счастья, поскольку недели, последовавшие за неудавшимся побегом, доказали ей вне всякого сомнения, что Дафна действительно нашла свое счастье со своим любимым Сомерсби.
Раштон попытался включить в брачный контракт выделение ей части денег, но она и слышать об этом не хотела. У нее все еще оставалось достаточно от ее наследства, чтобы, если уж не взять в аренду магазин, то хотя бы снять квартиру для себя рядом с площадью Королевы. Здесь она могла брать достаточно сдельной работы у любимой модистки миссис Вэнстроу, чтобы начать откладывать деньги в ожидании того дня, когда сможет открыть собственное заведение.
Она никому не говорила о своих планах, но в тот день, когда Дафна и Сомерсби отправились в свой медовый месяц в Париж – нагруженный фургон ехал следом за ними, – Марджори просто объявила о своем намерении переехать в свою квартиру.
Миссис Вэнстроу была изумлена и начала усердно спорить, утверждая, что, по меньшей мере, странно покинуть свою ближайшую родственницу и поселиться в обществе одного маленького Чарли в той части города, которая даже не считается светской. Марджори была глуха к ее упрекам. Шокированная тетя зазвучала тише, только когда племянница послала одного из лакеев за наемным экипажем.
– Ты не можешь так со мной поступить, Марджори! Что скажут мои знакомые? Я знаю, ты хотела остаться у меня только на лето – и я, кажется, намекала, что не позволю остаться тебе дольше, – но все это изменилось! Да ведь один блестящий брак Дафны намного перевешивает то, что вы обе были обузой…
Марджори резко перебила ее, нежно улыбаясь:
– Прошу, тетя Лидди, больше ни слова. Я всегда намеревалась уехать в конце лета, выйдет Дафна замуж или нет. То, что это случилось, делает меня счастливее, чем вы можете себя представить. Мы не нуждаемся в вашей помощи. Правда, не нуждаемся.
– О, – сказала миссис Вэнстроу с довольно испуганным видом. – Но что же ты тогда собираешься делать? Надеюсь, ты не изберешь для себя ту самую несчастную профессию и не станешь гувернанткой, чтобы заработать себе на жизнь.
– Боже мой, нет, – ответила Марджори. – Я едва ли смогу так поступить. Куда же денется маленький любимец?
Она погладила Чарли по голове, и он посмотрел на нее и улыбнулся. Затем она протянула руку тете и сказала:
– Надеюсь, вы остались довольны платьями, которые я для вас сделала.
– Как же, Марджи, – сказала она, глядя на недружелюбно протянутую ей руку. Затем она ошеломила свою младшую племянницу, обняв ее и нежно и радушно прижав к своей большой груди. Спустя долгое время сказала:
– Я никогда об этом не говорила, но хочу, чтобы ты знала. Мне не следовало оставлять у себя то аметистовое кольцо. Мне надо было позволить Амелии взять его себе. Теперь я думаю обо всех годах, которые я потеряла. Моя сестра была жива, а я вела себя, будто ее не было. Теперь я понимаю, какой была глупой.
– Значит, вы поссорились из-за кольца? – спросила Марджори.
Миссис Вэнстроу кивнула. В ее голубых глазах стояли слезы.
– Кольцо и тысяча других пустяков. Теперь это кажется довольно глупым, но в то время… – Она покачала головой. – Мы были обе упрямы, твоя мать и я. У меня и Амелии был один и тот же недостаток, и он навеки разлучил нас. Надеюсь, что твое упрямство не помешает тебе любить.
