дорогу и уже без пяти минут пять поднимался по штормтрапу наверх с большим рюкзаком за плечами. Теперь, когда ему было ясно куда идти, он добрался до опушки леса очень быстро и выйдя почти точно к своему дубу. Там, в полосе тумана, рыцарь-разведчик снял рюкзак и вынул из него тот единственный предмет своей экипировки, который изготовил сам - снайперский костюм, в котором он походил на куст или ветку дерева. Надев его, он вытащил перлитовый ранец, повесил рюкзак на сучок и в предутренней мгле тенью метнулся к дубу.
Взбираться наверх по дереву, ствол которого вряд ли смогли обхватить и четверо взрослых мужчин, было ох как непросто, но Кирилла выручило хитроумное устройство, сделанное Гуильрином и Тетюром. Оно было похоже на большую ракетницу с катушкой, как у спиннинга, только стреляло не сигнальной ракетой, а магической липучкой-осьминожкой, обладающей способностью намертво прикрепляться к чему угодно, хоть к чьей-то заднице. Рассмотрев в полумраке толстенный сук, он прицелился и сжатый воздух выстрелил липучку вверх. Та, едва коснувшись сука, мгновенно развернула свои щупальца и теперь для того, чтобы оторвать её от него, потребовался бы разве что танк. Ухватившись покрепче за пистолетную рукоять, он нажал на кнопку и маленький, но мощный электромоторчик стал наматывать на катушку тонкий шнур, свитый из нитевидного перлита, порвать который он не смог бы даже при всем своем желании.
Добравшись до сука, ему было достаточно нажать на еще одну кнопку, глубоко утопленную в торец рукояти и легкий электрический разряд тотчас заставил липучку отцепиться от коры и превратиться в шарик размером чуть меньше теннисного мяча. Дальнейший путь на вершину дуба был уже куда более легким и рассвет Кир встретил сидя на перлитовом ранце, укрепленном в развилке меж двух ветвей, поставив ноги на другую ветку. Выщипав в листве узкую амбразуру, он надел на голову небольшой панорамный бинокль и замер, положив на ногу большой блокнот для записей и зарисовок с зеленой, в бурых пятнах, как и его физиономия, обложкой. Деревня к этому времени уже проснулась, но активного движения кроме того, что хозяйки с красными рожками стали выпускать коров с подворий на единственную улицу, пока не наблюдалось. Зато он убедился в том, что этот сучий сын неба Джонни Морбрейн даже такое захолустье обеспечил электрическим освещением и в каждом доме ярко светились окна.
Это позволило Киру посмотреть на то, как завтракают волосатые черти-трудовики, их очаровательные подруги и рогатые детишки. Фермеры везде вставали рано и хотя небо только-только начало светлеть, уже весь пипл был на ногах, но из дому они, почему-то, стали выходить в массовом порядке только после того, как небо заалело в полный рост. Всего он насчитал в деревне семьдесят три хозяйства и три постройки, окна которых оставались темными, но зато снаружи, на столбах, горели электрические лампочки под жестяными колпаками из чего можно было сделать вывод, что это какие-то местные госучреждения. Правда, одно из них походило на двухэтажную казарму с большим плацем во дворе, а еще одно на что-то вроде склада. Именно к нему с рассветом потянулось дюжины три здоровенных чертей-трудовиков, которые несли с собой корзинки с тормозками, собранными им в дорогу женами. Здороваясь на улице друг с другом, они крепко пожимали руки друг другу, хлопали друг друга по спине и оживленно жестикулировали, как во время дружеской беседы по пути на работу.
Собравшись перед воротами склада, они расселись на длинной скамейке и принялись чего-то дожидаться. Вскоре из склада вышло трое солдат в серых мундирах с черными лампасами и карабинами чрез плечо. Черти-трудовики стали приветствовать их как старых друзей. Из подворья напротив вышла молоденькая чертовка с большой корзиной в руках и её окликнул один из солдат. Девушка подошла к нему и угостила его и двух других солдат большими фиолетовыми пирожками. Поговорив с ними несколько минут, она пошла в казарму и, дойдя до неё, отдала корзинку солдату, вышедшему из двери. Все это более всего походило на службу крохотного гарнизона в глубинке, в маленьком селе, где все друг друга знают и относятся к солдатам, как к хорошим и добрым соседям. Правда, солдат в этой деревушке оказалось на взгляд Кира многовато, целых два взвода, именно столько он насчитал, когда эти рогатые вояки выбежали из казармы на утреннюю зарядку, которой занимались с большим энтузиазмом.
Тем временем хозяйки, еще затемно подоившие коров, стали хлопотать во дворах возле каких-то одинаковых установок, стоявших под навесами. В каждом дворе держали по десятку, а то и по полтора коров. Трудовики выносили из коровников большие серебристые бидоны и заливали молоко в большие емкости этих странных установок. После этого хозяйки стали выливать в баки темно-коричневую, густую жидкость из четырехгранных бутылок с мерными делениями. Такие во множестве они обнаружили на камбузах 'Левиафана' и об этой жидкости до сих пор спорили все маги Ильмина. Кир по этому поводу не имел собственного мнения, но помнил, что и эта жидкость, и все продукты, обработанные ею, имели резкий запах ацетона и ещё чего-то непонятного и неприятного.
Молоко, смешанное с коричневой гадостью, приобрело ярко-розовый цвет и, похоже, сделалось любимым напитком совершенных людей Грюнберга. По всей деревне домочадцы высыпали во двор с глиняными кружками и хозяйки принялись потчевать им своих домашних от мала до велика. Бидончики с молоком понесли со дворов и солдатам. После того, как всеобщее питие молока закончилось, хозяйки включили агрегаты и Кирилл понял, что это банальные сепараторы. Малиновые сливки текли из них в оранжевые бидоны, объемом литров на сорок, а обрат сливался в желтые, раза в три побольше. Когда работа была закончена, хозяйки с дочерьми занялись мытьем молочных бидонов. Черти-трудовики выносили бидоны со сливками на улицу и ставили их у дороги, но не все сливки сдавались государству Сына Неба. Примерно треть хозяева оставляли себе. А вот то, как они поступали с обратом, удивило Кира и того больше.
Когда хозяйка той усадьбы, за которой он внимательно наблюдал, помыла сепаратор, она перешла к другой установке, которую уже выкатили из большого амбара двое дюжих трудовиков. Она была похожа на бетономешалку, только засыпали в неё не песок и щебень, а отборную кукурузу, мешки с которой фермеры выносили всё из того же амбара. Хозяйка строго следила за тем, сколько зерна засыпалось в бетономешалку и сколько в неё заливалось обрата. После того, как все было готово, она отмерила в мензурку небольшое количество коричневой бурды и нажала кнопку. Понимая, что этот процесс займет какое-то время, Кир перевел взгляд на тех трудовиков, которые сидели у ворот склада. Из него уже выехало два здоровенных электромобиля-грузовика и черти, помогая друг другу, забрались в кузов, где для них были поставлены простые деревянные лавки. Грузовики выехали из деревни, доехали до шоссе и поехали по нему направо, в сторону леса.
С другой стороны к деревне ехал еще один грузовик, но уже фургон. Через несколько минут он медленно поехал по улице, а двое чертей с темно-синими рогами, одетые в полувоенные мундиры, стали собирать бидоны со сливками и выставлять из фургона пустые. Иногда они доставали из фургона какие-то корзины и коробки, которые у них забирали хозяйки или их дочери. Мужиков это не интересовало, но судя по тому, что некоторые чертовки подходили к водителю и протягивали ему записки и какие-то цветастые бумажки. Из этого Киру стало ясно, что Сын Неба ввел в обращение бумажные деньги, а поселянки таким образом заказывали себе какие-то товары. В общем у них все было как у людей, кроме того, что кукуруза превращалась в бетономешалках в какую-то ярко-сиреневую кашу, которая вываливалась из них в большие жестяные ящики черного цвета с крышками, судя по всему, чертовски тяжелые. Да, оно и было понятно, ведь в каждую бетономешалку засыпалось по пять с половиной мешков кукурузы и она превращалась в итоге в мелкую, рассыпчатую крупу. Это явно был корм, вот только не ясно кому он предназначался потому как фермеры не только морщились при виде этой каши, но и сплевывали иной раз в эти ящики перед тем, как закрыть их крышками.
После того, как из бетономешалки выгребли всю кашу, её закатили, так и не помыв, в амбар и вся деревня зажила обычной жизнью. Хозяйки и их дочери принялись кормить птицу, кроликов и овец, которых, почему-то не выпускали на пастбище, а мужики занялись своими мужскими делами. Кто-то чинил упряжь, кто-то выводил из конюшни лошадей и запрягал их в повозки, чтобы отправиться куда-то по другим своим делам. В общем забот в деревне, как всегда, хватало. Рогатая ребятня, а в этой деревне Кир не увидел детей моложе лет семи-восьми, умчалась купаться на озеро, блестевшее километрах в пяти между двух холмов, а девочки помогали матерям. Дочки постарше отправились в какую-то лавку, неся в корзинках граненые бутыли, именно этим делом, выдачей бутылок с коричневым сиропом, занималось третье госучреждение. Впрочем, помимо него девушки покупали в этом сельпо какие-то конфеты и еще бог весть что, завернутое в бумагу.
Вот за этим и наблюдал Кир весь день, насчитав в деревне триста восемьдесят шесть обитателей вместе с солдатами. Расовый или классовый состав этой деревушки был весьма прост, черти-трудовики с
