— Фу! — изрек он, поднимая первый бочонок. — Можно опьянеть от одного запаха!
Он вылил в бочку свежий грэф, стараясь не расплескать ни капли. Когда бочонки опустели, уровень бочки поднялся чуть ли не до крышки. Это хорошо, подумал Шими. На празднике Ярмарки яблочное пиво будет литься рекой.
Пустые бочонки он поставил в ременные корзины, закрепленные по бокам Капризного, вновь посмотрел на кухню, дабы убедиться, что за ним никто не наблюдает (никто и не наблюдал: кто вообще мог заметить дурачка из таверны Корал?), а затем повел Капи не назад, к арке, а по тропе, к сараям-складам, в которых хранилось все необходимое для обеспечения жизнедеятельности Дома-на-Набережной.
Их было три, и перед каждым сидело пугало с красными руками. Шими решил, что пугала пристально всматриваются в него, и по коже у него побежали мурашки. Потом он вспомнил свой предыдущий поход, к дому Риа, безумной старой ведьмы. Вот уж кто действительно наводил страх. А это всего лишь пугала, набитые соломой.
— Сюзан? — шепотом позвал он. — Где ты?
Дверь центрального сарая, и так приоткрытая, распахнулась еще шире.
— Заходи! — также шепотом ответила она. — И заводи мула! Только быстро!
Он завел мула в сарай, где пахло сеном, фасолью, веревками… и чем-то еще. С более резким запахом.
Сюзан, которая все утро провела в примерочной, встретила его в тонком шелковом платье и высоких кожаных сапогах, с волосами, украшенными ярко-синими и ярко-красными ленточками.
Шими засмеялся.
— Как ты забавно выглядишь, Сюзан, дочь Пата. Ты меня повеселила, это точно.
— Да, в таком наряде меня только рисовать для картины. — По лицу Сюзан было заметно, что думает она совсем о другом. — Нам надо поторопиться. Через двадцать минут меня начнут искать. Может, и раньше, если этот старый козел хватится меня… За дело!
Они сняли бочонки со спины Капи. Сюзан достала из кармана кусок сломанной подковы и вытащила у одного бочонка донышко. Передала кусок подковы Шими, который проделал то же самое со вторым бочонком.
Сарай заполнил запах грэфа.
— Держи! — Она бросила Шими тряпку из мягкой материи. — Вытри бочонок как следует. Особо не усердствуй, все петарды в водонепроницаемой оболочке, но лучше перестраховаться.
Пока они вытирали бочонки изнутри, Сюзан каждые несколько секунд бросала тревожный взгляд на дверь.
— Хорошо. Хватит. Теперь… их два вида. Я уверена, их не хватятся. Запасы тут огромные, ими можно взорвать полмира. — И устремилась в глубь сарая. Вернулась с подолом, полным петард.
— Это те, что побольше.
Шими уложил их в один из бочонков. Каждая размером с детский кулак. Большие петарды. Разрывающиеся с грохотом. Он как раз установил на место донышко, когда Сюзан принесла вторую порцию. Поменьше. Шими знал, что они не только взрываются, но и выбрасывают сноп цветного огня.
По-прежнему бросая короткие взгляды на дверь, она помогла ему загрузить бочонки. Когда они заняли свое законное место в ременных корзинах по бокам Капи, Сюзан облегченно вздохнула и тыльной стороной ладони вытерла вспотевший лоб.
— Слава богам, этот этап закончен. Ты знаешь, куда должен их отвезти?
— Да. Сюзан, дочь Пата. На «Полосу К». Мой друг Артур Хит положит их в безопасное место.
— Если кто-нибудь спросит, как ты там оказался?
— Отвозил сладкий грэф юношам из Привходящего мира, потому что они решили не приходить в город на Ярмарку… Почему они решили не приходить, Сюзан? Они не любят Ярмарки?
— Ты об этом скоро узнаешь. Нет у меня времени отвечать на твои вопросы, Шими. Иди… дорога у тебя дальняя.
Однако он не сдвинулся с места.
— Что еще? — спросила Сюзан, стремясь не выказывать нетерпения. — Шими, в чем дело?
— Я бы хотел, чтобы ты поцеловала меня. Все-таки fin de ano. — И Шими густо покраснел.
Сюзан не могла не рассмеяться, потом приподнялась на цыпочки и поцеловала его в уголок рта. С этим Шими и отбыл к «Полосе К».
На следующий день Рейнолдс поскакал в СИТГО. Лицо укутал шарфом, оставив только глаза. Ему не терпелось выбраться из этого чертова Хэмбри, где пастбища так близко соседствовали с морем. Вроде бы и температура упала не так сильно, но ветер, набрав скорость над водной гладью, резал как ножом. А еще больше угнетало его другое: ощущение обреченности, накрывшее город, да и весь Меджис, в преддверии ярмарки Жатвы. Рой это тоже чувствовал. Об этом ясно говорил его взгляд.
Нет, у него явно полегчает на душе, когда трое юных рыцарей превратятся в пепел, который разнесет ветром, а он покинет этот забытый богами феод.
Рейнолдс спешился на автомобильной стоянке, привязал лошадь к ржавой железяке с загадочным словом «шевроле», едва читаемым на небольшой, когда-то блестящей табличке, и зашагал к нефтяному полю. Ветер пробирал даже сквозь овчинный полушубок, которым его снабдили на ранчо, и дважды ему пришлось натягивать шляпу на уши, чтобы ее не сдуло ветром. Он даже радовался, что не может увидеть себя: должно быть, выглядел он как какой-нибудь гребаный фермер.
Оглядываясь по сторонам, Рейнолдс время от времени удовлетворенно кивал. Тишина и покой. Лишь ветер шуршит в соснах, растущих по обе стороны от трубы. Никогда не подумаешь, что за тобой наблюдает с десяток пар глаз.
— Эй! — позвал он. — Выходите, парни. Давайте держать совет.
Мгновение его призыв оставался без ответа. Потом из-за деревьев появились Хайрем Куинт с ранчо «Пиано» и Крикун Каллахэн из «Приюта путников».
Из-за пояса штанов Куинта торчал древний мушкетон. Рейнолдс подумал, что Куинту крупно повезет, если мушкетон просто даст осечку, когда тот нажмет на спусковой крючок. Если не повезет — мушкетон взорвется и ослепит его.
— Все тихо? — спросил Рейнолдс.
Куинт ответил на непереводимом местном диалекте. Крикун с минуту слушал его, потом взял инициативу на себя.
— Все хорошо, сэй. Он говорит, что он и его люди теряют терпение. — Широко улыбнувшись, Крикун добавил: — Если бы вместо мозгов был порох, он не смог бы высморкаться.
— Но доверять этому идиоту можно?
Крикун пожал плечами. Вероятно, сие означало, что да.
Они прошли под деревья. Там, где Роланд и Сюзан видели почти тридцать цистерн, стояли шесть, и из этих шести только в двух была нефть. Мужчины сидели на земле или храпели, привалившись к стволам сосен и надвинув на лицо сомбреро. В большинстве своем их вооружение по возрасту и надежности могло посоперничать с мушкетоном Куинта. У некоторых Рейнолдс заметил пращи. И решил, что проку от них будет больше. Он повернулся к Крикуну:
— Скажи этому лорду Перту, что если мальчишки придут, будет стычка и у них есть только один шанс сделать все как надо.
Крикун заговорил с Куинтом. Тот заулыбался, обнажив остатки зубов. Коротко ответил, затем пальцы его сложились в громадные кулаки, он поставил их один на другой и повернул в разные стороны, как бы откручивая шею невидимому врагу. Крикун начал было переводить, но Клей Рейнолдс остановил его взмахом руки. Ему хватило одного слова, которое он понял без перевода:
Всю предшествующую празднику Жатвы неделю Риа просидела перед магическим кристаллом, вглядываясь в его глубины. Черной ниткой она пришила голову Эрмота к его телу, мертвой змеей обвязала
