горизонту солнца. Она не подгоняла пони, наоборот, сдерживала его. Когда они миновали фермера, что стоял один (несомненно, хорошего человека, работающего от зари до зари, обожающего жену и детей, пусть в его глазах, под надвинутой шляпой, она увидела недобрый блеск), Сюзан поняла, откуда такая неспешность: Риа ждала восхода луны.
И Сюзан взмолилась, не богам — отцу.
— Сохрани его целым и невредимым, — шептала она. — Сохрани моего любимого. Пусть он всегда добирается до того места, куда идет, пусть радуется тому, что видит, пусть радует тех, кто видит его.
— Молишься, дорогуша? — спросила ведьма, не поворачивая головы. В скрипучем голосе слышалось лживое сострадание. — Да, сейчас самое время пообщаться с Силами… до того, как слюна закипит у тебя в горле. — Она откинула голову и заквохтала, остатки ее волос стали оранжевыми в свете поднявшейся таки луны.
Их лошади, ведомые Быстрым, прибежали на крики Роланда. Они стояли рядом с тем местом, где расселина выходила на поверхность земли, с развевающимися на ветру гривами, мотая головами и недовольно всхрапывая, когда ветер бросал на них клубы густого белого дыма, поднимающегося из каньона.
Роланд не замечал ни лошадей, ни дыма. Взгляд его сосредоточился на мешке, который висел на плече у Алена. Магический кристалл снова ожил. Сквозь мешковину пробивалось отчетливо видимое в темноте пульсирующее розовое сияние. Роланд протянул руки к мешку.
— Дай его мне!
— Роланд, мне кажется, не…
—
Ален посмотрел на Катберта, который кивнул… затем бессильно развел руками.
Роланд буквально сорвал мешок с его плеча, сунул в него руки, вытащил хрустальный шар. Он яростно сиял: розовая, не оранжевая, Демоническая Луна.
А за их спинами в каньоне, то громче, то тише подвывала червоточина.
— Пристально в эту штуковину не вглядывайся, — прошептал Катберт Алену. — Не вглядывайся, ради твоего отца.
Роланд же склонился над пульсирующим кристаллом, розовый отсвет побежал по его щекам и лбу, заполнил глаза.
В Радуге Мейрлина он и увидел Сюзан, дочь Патрика, очаровательную девушку в окошке. Увидел ее стоящей на черном, расписанном золотом возке, возке старой ведьмы. Рейнолдс ехал позади, держа в руке конец веревки, петлей наброшенной на шею Сюзан. Возок катился к «Зеленому сердцу», катился с ритуальной неспешностью. Вдоль Холмовой улицы рядком стояли люди, первым из которых был фермер на темной дороге… жители Хэмбри и Меджиса, в которых взыграли темные инстинкты былых времен. Они вспомнили, казалось бы, давно забытое:
Словно беззвучная команда прошла по их рядам, и они начали забрасывать Сюзан сначала вылущенными кукурузными початками, потом гнилыми помидорами, потом картофелинами и яблоками. Одно из яблок угодило ей в щеку. Сюзан покачнулась, едва не упала, выпрямилась, вскинула к луне избитое, но по-прежнему прекрасное лицо. Так и застыла, с гордо поднятой головой. Смотрела она прямо перед собой.
—
Медленно катящийся возок добрался до «Зеленого сердца», где в этом году не горели бумажные фонарики, не кружилась карусель, не смеялись дети. Толпа, теперь скандирующая:
Роланд начал кричать. С губ его раз за разом слетало единственное слово:
— Мы должны забрать у него кристалл, — прошептал Ален. — Должны, он высасывает его досуха. Убивает его!
Катберт кивнул и шагнул вперед. Схватился за шар, но не смог вырвать из рук Роланда. Пальцы стрелка, казалось, сплавились с ним.
— Ударь его! — Катберт повернулся к Алену. — Ударь его снова, ты должен!
С тем же успехом Ален мог ударить и валун. Роланд даже не покачнулся. И продолжал кричать:
Шар мерцал все чаще и чаще, проникая все глубже в открытую им рану, напитываясь горем Роланда, как кровью.
—
Она метнула ведро с краской в племянницу, перепачкав ее штаны и одев связанные руки в алые перчатки. Она широко улыбалась, когда возок с Сюзан проезжал мимо. На щеке ее чернела отметина: пепел, оставленный рукой Сюзан. Посередине бледного лба пульсировала толстая, как дождевой червь, вена.
—
Возок миновал ее. Корделия выпала из поля зрения Сюзан, еще один жестокий фантом в страшном сне, которому вскорости суждено оборваться.
— Возьмите ее! — вскричала Риа. — Возьмите эту убийцу и зажарьте ее с красными руками! Гори огнем!
—
Сюзан сняли с возка, подняли в воздух, и она поплыла над головами к деревянной пирамиде, передаваемая с рук на руки, словно героиня, вернувшаяся домой с победоносной войны. А луна смотрела на все это с недосягаемых высот.
— Птички и рыбки, медведи и зайки, — шептала Сюзан, когда ее сначала опустили, а потом бросили спиной на деревянную пирамиду, заполнив ее телом недостающий сегмент в кольце пугал.
—
— Птички и рыбки, медведи и зайки.
Стараясь вспомнить, как он танцевал с ней в ту ночь. Стараясь вспомнить, как они любили друг друга в ивовой роще. Стараясь вспомнить их первую встречу на ночной дороге: «Спасибо, сэй, хорошо, что мы
