разбудил Марк. Он был полностью одет.
— Господи Боже, — простонал я. — Что, уже пора вставать?
— Да, сэр, — ответил Марк. В тоне его по-прежнему ощущалась некая отчужденность.
Острая боль пронзила мою согбенную спину, когда я сел на кровати; я невольно поморщился.
— Что, сегодня утром ты не слышал никаких подозрительных звуков? — иронически осведомился я. Мне ничуть не хотелось подкусывать Марка, но непроницаемый вид, с которым он взял обыкновение говорить со мной, начинал меня раздражать.
— Честно говоря, всего несколько минут назад я слышал тот же самый звук, что и вчера, — холодно сказал Марк. — Сейчас он стих.
— Знаешь, я много думал над вчерашним рассказом брата Джерома. И вот что я тебе скажу. Мы не должны забывать, что имеем дело с безумцем. Скорее всего, сам он искренне верит в бредовые видения, о которых нам поведал. Именно поэтому слова его и звучат так убедительно.
Марк посмотрел мне прямо в глаза.
— Сэр, я далеко не уверен в том, что этот человек безумен. По-моему, душа его поражена великой скорбью, но рассудок остается ясным.
Возражения Марка расстроили меня; сам того не сознавая, я надеялся, что он убедит меня в справедливости моей догадки.
— Ну, так или иначе, все его россказни не имеют ношения к смерти Синглтона, — резко сказал я. — Возможно, вчера он пытался отвлечь наше внимание и скрыть то, что ему известно. А сейчас нам надо спешить. Дела не ждут.
— Да, сэр.
Пока я одевался и брился, Марк направился в кухню чтобы позаботиться о завтраке. Приближаясь к кухне по коридору, я услышал оживленные голоса — его и Элис.
— Лекарь не должен поручать вам такую тяжелую работу, — заявил Марк.
— Ничего, от работы я становлюсь сильнее, — возразила Элис. Я даже не представлял, что голос ее может звучать столь жизнерадостно. — Я хочу, чтобы руки у меня были такими же сильными и крепкими, как у мужчины.
— Но леди это вовсе ни к чему, — возразил Марк.
Ощутив уже знакомый укол ревности, я вошел в кухню, заранее предупредив о своем появлении покашливанием. Марк, сияя улыбкой, сидел за столом, а Элис расставляла на полках каменные урны, которые и в самом деле выглядели весьма увесистыми.
— Доброе утро, Элис. Марк, будь добр, отнеси эти письма аббату. И скажи, что документы о продаже земельных владений я пока оставлю у себя.
— Хорошо, сэр.
Марк вышел, оставив меня наедине с Элис, которая подала на стол хлеб и сыр. Сегодня утром настроение у нее, судя по всему, было куда лучше, чем минувшим вечером. О нашем вчерашнем разговоре она, казалось, забыла и довольно безразлично осведомилась о моем самочувствии. Вчерашние ее слова наполнили мое сердце теплом, и теперь ее спокойная вежливость невольно вызвала у меня приступ разочарования; впрочем, я был рад, что вчера вовремя отдернул руку. Позволь я только чувству одержать верх над разумом, это повлекло бы за собой ненужные осложнения.
В кухню вошел брат Гай.
— Старому брату Августу нужен горшок, Элис, — сказал он.
— Сейчас, — кивнула девушка, поклонилась и вышла из кухни.
Колокола начали свой пронзительный перезвон, который эхом отдавался у меня в мозгу.
— Похороны эмиссара Синглтона начнутся через полчаса, — сообщил брат Гай.
— Брат Гай, — произнес я, охваченный внезапной стеснительностью, — могу я посоветоваться с вами по медицинскому вопросу?
— Разумеется. Рад буду оказать вам любую по мощь в пределах своих возможностей.
— Меня замучили боли в спине. После того как мы проделали длительный путь верхом, направляясь сюда, спина не дает мне покоя. Болит вот здесь, между лопаток.
— Вы не будете возражать, если я осмотрю вас?
Я глубоко вздохнул. Мысль о том, что посторонний человек будет разглядывать мое уродство, пугала меня; но постоянная боль переполнила чашу моего терпения, и я опасался, что в ближайшие дни мне станет еще хуже.
— Да, конечно, — кивнул я и принялся расстегивать камзол.
Брат Гай подошел ко мне, и я ощутил, как холодные пальцы прикасаются к моим напряженным мускулам. Лекарь что-то пробормотал себе под нос.
— Ну, что скажете? — спросил я, не в силах скрыть беспокойства.
— Ваши мускулы излишне напряжены, и это вызывает спазмы. Что касается вашего спинного хребта, помимо врожденного изъяна, я не вижу других повреждений. Вам надо больше отдыхать, и тогда боль пройдет.
Он отошел на несколько шагов и, пока я одевался, не сводил с меня пристального, изучающего взгляда.
— Спина часто причиняет вам боль? — спросил он.
— Бывает, — коротко ответил я. — Увы, против этого нет никаких средств.
— Вы до крайности утомлены. Усталость всегда усугубляет недуги.
— С тех пор как я приехал сюда, я ни одной ночи толком не спал, — пробурчал я. — Заботы и думы не дают мне покоя. Но тут уж ничего не поделаешь.
Лекарь не сводил с моего лица больших карих глаз.
— А раньше, до приезда в монастырь, вы чувство вали себя лучше?
— Видите ли, в моем организме имеется избыток черной желчи. В последние месяцы я ощущал ее дополнительный прилив. Боюсь, жизненные мои соки отнюдь не пребывают в равновесии.
— Я полагаю, рассудок ваш изнемогает под гнетом неблагоприятных впечатлений, полученных в последнее время, — изрек брат Гай.
Несколько мгновений мы оба молчали.
— Я не могу избавиться от чувства, что это я виноват в смерти этого несчастного юноши, Саймона, — признался я наконец.
У меня не было ни малейшего желания открывать душу перед братом Гаем, но лекарь, по всей видимости, обладал способностью вызывать человека на откровенность.
— Если кто и виноват в смерти Саймона, то это я, — печально возразил он. — Мальчик был отравлен, когда находился в лазарете, на моем попечении.
— Этот случай испугал вас? — спросил я.
— Мне нечего бояться, — покачал он головой. — Зачем кому бы то ни было причинять мне вред? Я все го лишь старый мавр. — Он немного помолчал и добавил: — Идемте со мной, сэр. Я приготовлю настой, который облегчит ваши страдания и избавит вас от бессонницы. Фенхель, хмель и еще несколько лекарственных трав.
— Благодарю вас.
Вслед за братом Гаем я прошел в его кабинет и уселся за стол; лекарь быстро отобрал из нескольких склянок и пакетиков необходимые травы и поставил воду на огонь. Взгляд мой упал на висевшее на стене распятие, и я сразу вспомнил, как брат Гай истово молился, распростершись ниц.
— Вы привезли это распятие из вашей родной страны, брат Гай?
— Да, оно сопутствовало мне во всех моих скитаниях, — ответил он, осторожно высыпая в воду сушеные травы. — Когда настой будет готов, принимайте его понемногу. Если вы превысите дозу, вас целый день будет клонить в сон. Я очень признателен вам за то, что вы отнеслись ко мне с таким доверием, — произнес он после непродолжительного молчания.
— У меня нет оснований сомневаться в вашем врачебном искусстве, брат Гай, — заверил я и добавил: — Думаю, вчерашние мои слова вас огорчили. Я имею в виду наш разговор о тщетности заупокойных молитв.
— Что ж, я понимаю, почему вы так сказали, — произнес лекарь, склонив голову. — Согласно вашим
