Вновь раздался нарастающий свист, Роланд схватил Патрика и упал на него, но не к пирамиде, а на траву за ней. Боялся, что взрыв снитча может вызвать у них сотрясение мозга, а то и превратить внутренности в желе.
Только на этот раз снитч не ударил в пирамиду. Он пролетел мимо нее, над дорогой. Роланд перекатился на спину. Его глаза выхватили из воздуха золотой снаряд, отметили место, где он остановился, чтобы лечь на обратную траекторию, к целям. И всадил в него пулю, как в глиняную тарелочку. В ослепительной вспышке снитч закончил свое существование.
– ЭЙ, ДОРОГОЙ! МЫ ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ! – крикнул Роланд, пытаясь придать голосу насмешливые интонации. Задача не из легких, если кричишь во все горло.
Ответом стал очередной безумный крик: «И-И-И-И-И-И-И!» Роланда удивляло, что от этих криков голова Алого Короля не развалилась надвое. Он вставил патрон в пустое гнездо барабана (намеревался, насколько возможно, всегда держать револьвер полностью заряженным), и тут же раздался двойной свист. Патрик застонал, перекатился на живот, уткнулся лицом в траву между камней, накрыл голову руками. Роланд сидел, привалившись спиной к пирамиде из стали и камней, длинный ствол шестизарядного револьвера лежал на бедре. Расслабившись, ждал. И при этом сосредоточил всю силу воли на одном из летящих к нему снитчей. Нарастающий приближающийся свист интенсифицировал работу слезных желез, но он не мог допустить появления влаги в глазах. Если хотел повторить трюк, которым прославился в далеком прошлом, ему требовалось сверхъестественно острое зрение.
И эти синие глаза были совершенно чистыми, когда снитчи пролетели мимо, высоко над дорогой. На этот раз один заложил левый вираж, а другой – правый. Оба совершали обманные маневры, выписывая немыслимые зигзаги. Роланд не реагировал. Привалившись спиной к пирамиде, ждал, расслабленно, буквой V, вытянув перед собой ноги в старых, потрепанных сапогах. Его сердце билось медленно ровно, глаза видели окружающей мир предельно четко во всей его цветовой гамме (если бы в тот последний день он и мог видеть лучше, то, несомненно, разглядел бы ветер). Затем вскинул револьвер, расстрелял оба снитча и вновь перезарядил револьвер еще до того, как взрывы-вспышки перестали пульсировать у него перед глазами.
Нагнулся к краю пирамиды, поднес бинокль к глазам, положил его на выступ, подвернувшийся как нельзя кстати, и посмотрел на своего врага. Алый Король буквально прыгнул на него, и Роланд увидел именно то, что и ожидал: старика с огромным носом, крючковатым и бесформенным, словно слепленным из воска; красные губы цвели средь белоснежной бороды; белоснежные же волосы спускались по спине Алого Короля чуть ли не до костлявого зада. Его пылающее от ярости лицо смотрело на странников. На ярко- красном одеянии Алого Короля Роланд разглядел серебристые зигзаги молний и каббалистические знаки. Сюзанна, Эдди и Джейк приняли бы его за Рождественского деда. Роланд видел его, каким он был: исчадием ада, сущим дьяволом.
– КАКОЙ ЖЕ ТЫ НЕРАСТОРОПНЫЙ! – так же насмешливо крикнул стрелок. – ПОПРОБУЙ ТРИ, МОЖЕТ, ТРИ СРАЗУ ПОМОГУТ ТЕБЕ ДОБИТЬСЯ СВОЕГО!
Бинокль чем-то напоминал Роланду песочные часы, положенные на бок. Стрелок наблюдал, как Большой Алый Король подпрыгивает на месте, комично трясет руками перед лицом. Роланду показалось, что видит ящик у ног одетой в красное фигуры, но точно сказать не мог. Витые железные опоры между поручнем и полом балкона закрывали ящик, если он там и был.
«Наверное, его боезапас, – думал он. – Должен быть. И сколько снитчей уместится в таком ящике? Двадцать? Пятьдесят?» Значения это не имело. Если Алый Король не мог бросить одновременно больше двенадцати снитчей, то Роланд мог гарантировать, сшибет все, что швырнет в его сторону старый демон. В конце концов, этому его научили, такая уж у него была профессия.
К сожалению, Алый Король знал об этом не хуже Роланда.
Тварь на балконе издала еще один ужасный, рвущий барабанные перепонки крик (Патрик заткнул грязные уши грязными же пальцами) и, вроде бы, сунулся в ящик за очередной порцией снитчей. Потом, однако, остановился. Роланд наблюдал, как он подошел к самому ограждению… а потом всмотрелся в глаза стрелка. Красным, сжигающим взглядом. Роланд тут же опустил бинокль, чтобы взгляд этот его не зачаровал.
А вслед за взглядом к нему полетел голос Короля: «ТОГДА ПОДОЖДИ, НЕМНОГО… И ПОДУМАЙ О ТОМ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ ПРИОБРЕСТИ, РОЛАНД! ПОДУМАЙ, КАК ОНА БЛИЗКО! И… ПОСЛУШАЙ! УСЛЫШЬ ПЕСНЮ, КОТОРУЮ ПОЕТ ТВОЯ ЛЮБИМАЯ!»
На том Алый Король замолчал. Не послышалось и воя очередных, брошенных им снитчей. Так что до ушей Роланда только посвист ветра… и то, что предлагал ему послушать Алый Король.
Зов Башни.
«Приходи, Роланд», – пели голоса. Источником этих голосов были розы, набирающие силу Лучи, но, прежде всего, сама Башня, которую он искал всю жизнь, которую он уже видел перед собой… но к которой его не подпускали, теперь, когда он, наконец-то пришел к ней. Если бы он перевалил через вершину последнего холма, на открытой местности его ждала бы неминуемая смерть. Но голос Башни напоминал рыбный крючок, крепко зацепившийся в мозгу. И крючок этот тянул, тянул его к Башне. Алый Король знал, крючок все сделает сам, ему нужно только ждать. И по мере того, как шло время, Роланд понял, что удержаться за пирамидой ему не удастся. Потому что сила зовущих голосов нарастала. Пока он мог противостоять им. Пока противостоял, Но день катился к вечеру, а они становились все громче, все настойчивее. И, с нарастающим ужасом, Роланд осознал, почему в своих снах и видениях всегда видел себя идущим к Темной Башне на закате, когда небо на западе становилось продолжением поля роз, превращая весь мир в ведро крови, удерживаемое на одной-единственной опоре, черной, как полночь, четко выделяющейся на фоне горящего горизонта. Он видел себя подходящим к Башне на закате, потому что именно в этот момент усиливающийся зов Башни сокрушил бы его силу воли. И он бы пошел к ней. Ни одна сила на Земле не смогла бы его остановить.
«Приходи… приходи…» превратилось в «ПРИХОДИ… ПРИХОДИ…», а потом в «ПРИХОДИ! ПРИХОДИ!» Его голова раскалывалась от этого зова. Ему хотелось откликнуться на него. Вновь и вновь он поднимался на колени, а потом заставлял себя лечь, спиной к пирамиде.
Патрик смотрел на него с нарастающим страхом. Может, он совсем не чувствовал зова Башни, может, зов этот на него не действовал (Роланд понимал, что такое возможно), но он знал, что происходит.
Они пролежали за пирамидой, по прикидкам Роланд, примерно с час, прежде чем Король запустил еще пару снитчей. На этот раз они облетели пирамиду с двух сторон, развернулись чуть ли не сразу, и начали стремительно сближаться. Первым Роланд разобрался с правым снитчем, в мгновение ока переместил револьвер влево и сшиб второй снитч. Взорвался он достаточно близко, чтобы волна теплого воздуха окатила стрелку лицо, но, по крайней мере, обошлось без осколков. Похоже, при взрыве снитчи уничтожались целиком.
– ПОПРОБУЙ ЕЩЕ! – крикнул Роланд. В горле у него пересохло, но он знал, что слова долетят до адресата: воздух в этом месте способствовал разговорам на большом расстоянии. И он знал, что каждое его слово – кинжал, вонзающийся в тело сумасшедшего старика. Однако, ему хватало своих проблем. Зов Башни все усиливался.
– ПРИХОДИ, СТРЕЛОК! – донесся до него голос Алого Короля. – МОЖЕТ, В КОНЦЕ КОНЦОВ, Я ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ ВОЙТИ В БАШНЮ! МЫ МОЖЕМ ПОСОВЕЩАТЬСЯ НА СЕЙ ПРЕДМЕТ, ПОЧЕМУ НЕТ?
К своему ужасу Роланд подумал, что почувствовал в голосе искренние нотки.
«Да, – мрачно подумал он. – И мы выпьем кофе. Устроим себе небольшой пикник».
Он вытащил из кармана часы, открыл крышку. Стрелки шустро бежали назад. Роланд привалился спиной к пирамиде и закрыл глаза. Стало только хуже. Зов Башни
стал громче, настойчивее. Он открыл глаза, посмотрел на не знающее прощения синее небо, облака, бегущие к Темной Башне на конце поля роз.
И пытка продолжилась.
