Книга теней

же витиеватым слогом, будто читал проповедь прихожанам или выступал в парижском парламенте:

– Однажды, много десятков лет назад, из реки Луары у самого подножия многовековых стен замка Анже был выловлен черепаховый панцирь, плывший по воде, словно ладья. В нем лежал запеленатый младенец, совершенно прелестный; вот только на нежной головке его было выжжено тавро – у самого основания черепа, за правым ухом.

Я бросила взгляд в сторону Асмодея, и, как я предвидела, тот сделал движение рукой, словно притрагиваясь к тому месту, хотя через гриву его светлых волос, разумеется, ничего нельзя было разглядеть…

– Отче, ты, часом, не перескочил с одной истории на другую? Кстати, надеюсь, ты столь же истово веришь в мальчика из нильских тростников?

Отец Луи продолжал:

– Клеймо было опознано как печать Асмодея. Ни один священник в Анже не взялся крестить этого младенца. Ни один приход не принял его. Ни одна семья. А потому ребенка вверили заботам сумасшедших дурочек из приюта.

– Чистый вымысел! Каждое слово лжет, слышишь ли ты, дурачок? – Асмодей и дальше ругал бы кюре, не вмешайся Себастьяна, которая шепотом подсказала рассказчику:

– Приют, переходи к приюту.

Отец Луи кивнул и продолжил:

– Уже много столетий приют служил убежищем для преступниц и кликуш со всего Анже и его округи. Как раз туда, в темные душные катакомбы этого потайного бедлама, и поместили городские мужи подкидыша, окрестив его «сыном дьявола».

– Они пользовались мной, эти женщины, – пояснил Асмодей холодно, даже чересчур холодно. Он внимательно рассматривал свою левую руку, покручивая кольца на ней пальцами правой. – Я подрос, и они стали учить меня доставлять им удовольствие. И у меня хорошо получалось. – Он одарил меня долгим, пристальным взглядом. – Но только самым хорошеньким и наиболее сумасшедшим я оставлял свое семя. Там, в глубинах приюта, появилось на свет зачатое мной племя отродий дьявола?.. Так, кажется, их называют. – И его смех заполнил всю залу. – Наконец я сбежал оттуда и направился в Париж. Остальное, как говорится, является достоянием истории. – Удовлетворившись сказанным, Асмодей откинулся на спинку стула, такую же громадную, как он сам; на лице его, казалось, играли сполохи адского пламени. – Еще вина, – приказал он Ромео.

– Пускай священник рассказывает, – распорядилась Себастьяна и сделала отцу Луи знак продолжать, что тот и исполнил, сообщив, что об Асмодее ходили упорные слухи, будто именно он убил Падальщика, то есть служителя, который раз в месяц спускался в приют, дабы забрать трупы скончавшихся женщин, находившиеся в той или иной степени разложения. Кюре поведал еще о многом, но вещи, о которых он говорил, вызывали у меня такое омерзение, что я постаралась их поскорее забыть. Помню лишь, что Себастьяна, указав на Асмо, шепнула мне: – Мы полагаем, что он действительно происходит от того самого демона, которого все зовут Асмодеем.

Отец Луи вынужден был пояснить.

– В древней Персии, – сказал он, – Асмодея отождествляли с Эшмою, одним из семи архангелов.

– Ха! – прохрипела Мадлен. – Это его-то предок архангел? Его?!

–  Ох, с каким бы удовольствием я заставил тебя умыться кровью, если бы ты и так не была в ней по уши…

Асмодея перебил отец Луи:

– Древние евреи ставили Асмодея даже выше самого Серафима и считали, что его произвели на свет Наамах и Шамдон. Однако иные древние легенды их утверждают, что его родителями являются Адам и Лилит, первая жена Адама, ставшая затем царицей демонов сладострастия. Она, созданная, как и ее муж, из праха еще до сотворения Евы, отвергла привычку Адама возлежать на ней и склоняла его совокупиться лежа бок о бок. Покинутая им, она сочетается с Люцифером, падшим ангелом, и становится родоначальницей сонма помешанных на похоти духов.

– Кстати, – добавила Себастьяна, – среди христиан Асмодей считается доверенным лицом дьявола, провоцирующим гнев, чувство мести и раздоры между супругами, а также демоном похоти, расторгающим помолвки и склоняющим мужчин к любовным изменам.

И Себастьяна принялась живописать предка своего друга как главного демона маниакальной чувственной одержимости, но Асмодей прервал ее, отметая то, что считал досужими вымыслами:

– Да, да, да! И не забудь сообщить этой двуполой ведьме, что у великого Асмодея, по слухам, три головы – одна барана, другая быка, а третья неведомого чудовища, а также лапы петуха и петушиные же крылья! Поведай ей эти потрясающие подробности! А еще расскажи о наших добрых друзьях, о великих Астароте, Ваале, Вельзевуле и Велиале. Пусть оно знает о них… А то давай зачитаю сразу и ей , и ему место из дурака Баретта, где тот пишет об Ориаксе как об «обладающем львиной гривой и змеиным хвостом демоне, скачущем на могучем коне, зажав по змее в каждой руке». Или об Агаресе, «который, оседлав крокодила, разъезжает верхом на нем с ястребом на кулаке». Или, может быть, ей будет легче представить себе Аполлиона, владыку демонов разногласия и вражды, «который смотрит на весь мир как на арену для воплощения своих коварных замыслов, а затем расправляет свои огромные черные крылья и…». Поправь меня, если я не прав, ты, полупрозрачная мразь, но разве не Аполлион путешествовал на драконах сквозь время, изрыгая при этом пламя? Тебе следует это знать, ведь ты родилась не вчера! – Гнев Асмодея в отношении Мадлен был очевиден, однако причина его оставалась для меня не совсем понятна.

Мадлен, которую, по-видимому, не слишком взволновала его тирада, взглянула на Себастьяну, которая сказала:

– Напоминаю, что, отправляясь спасать эту ведьму, мы уже все обсудили и пришли к соглашению. – Она говорила величественным тоном римского императора, холодным, как мрамор с розовыми прожилками, на который она оперлась руками. Было такое впечатление, будто меня вовсе нет в зале. – Все обязаны соблюдать уговор, – продолжила Себастьяна, – или кому-то придется покинуть этот стол.

– Этот стол… – Асмодей вскочил на ноги и сплюнул.

– И этот дом. Мой дом.

Ее твердые, неторопливые слова немедленно возымели действие: Асмодей сел и, сдерживаясь, проговорил:

– Кажется, ты решила рассказать этой ведьме об идиоте Вейере? Ну это уж просто роскошь!

Себастьяне пришлось пояснить:

– За многие столетия христианские авторитеты в области демонологии разработали подробную классификацию демонов, отведя каждому из них особое место в адской иерархии, указав их отличительные черты, расписав их обязанности и даже указав, за совращение каких народов они отвечают. Иоганн Вейер был одним из таких ученых. Он утверждал…

– Он утверждал , – подхватил Асмодей, – что в аду обретается ровно семь миллионов четыреста пять тысяч девятьсот двадцать шесть демонов, ни больше ни меньше, и все они служат семидесяти двум князьям тьмы! Уже одни только математические подсчеты должны были стать делом его жизни! Какой фантастический идиотизм! – И Асмодей, подражая демону Аполлиону, захлопал себя руками по бокам и замахал ими, словно воображаемыми крыльями.

Себастьяна не смогла удержаться от смеха. Я заметила, с какой теплотою в глазах она смотрит на противоположный конец стола, где сидит Асмодей. Она тщетно пыталась спрятать улыбку, прикрыв рот рукой.

– Асмодей, милый, – проговорила она, – никакой ужин не может быть ужином вполне без такого неподражаемого… собеседника , как ты. – Затем, помню, раздался ее смех, но веселость эта продлилась недолго, лишь до тех пор, пока речь не зашла о духах, призраках и привидениях, об инкубах и о суккубах.

– Насколько я понимаю, – проговорил Асмодей ледяным тоном, – сейчас наша цель состоит в том, чтобы рассказать этой юной ведьме, в какую семью она, он, а может быть, оно попало. Правильно? D'accord. [64] Тогда