– Я – причина твоих бед, и мне бы хотелось хоть как-то исправит положение.
Сухими глазами она смотрела на стену перед собой. Краем уха она услышала, что Саймон подошел к ней. Она боялась, что он дотронется до нее, боялась, что не выдержит. Поэтому она отдвинулась подальше.
– Даже если я смогла бы найти место компаньонки, сомневаюсь, что смогла бы занять его. Но больше я ничего не умею делать, хотя…
– Что? – спросил Саймон.
– Я могла бы стать актрисой.
Бланш взглянула на него. Теперь она не чувствовала себя такой беспомощной. Ее прежнюю жизнь не вернуть, а Саймон никогда не будет любить ее так, как любит его она. И все же за последнее время он узнала о себе много нового. Она поняла, что может сама о себе позаботиться. Она открыла в себе талант, о котором даже не подозревала.
– Да. Я стану актрисой.
– Бланш, ради Бога, тебя могут поймать.
Она отрицательно покачала головой.
– Но такая жизнь не для тебя.
– Почему? Я прекрасно себя чувствовала в театре. Почти как дома. Конечно, это не совсем то, чего я ожидала от жизни, но, тем не менее, хоть что-то.
– Я жалею, что вообще обратил тогда на тебя внимание, Бланш. Все сложилось бы по-другому. Ты по- прежнему работала бы в Лондоне, и твоя жизнь текла бы спокойно и размеренно, как прежде.
– Но мы не можем ничего изменить, – сказала Бланш, тронутая его словами.
– Я знаю. – Он повернулся к ней. – По крайней мере, разреши мне проводить тебя.
– Разве тебе не лучше остаться здесь? Саймон махнул рукой.
– Мне нечего здесь делать, Бланш. Мы оба пытались узнать хоть что-нибудь, но, похоже, в Кентербери искать бесполезно. Чем дольше я буду здесь находиться, тем больше вероятность, что меня поймают.
– А что ты собираешься делать потом?
– Мне придется уехать из страны, – он улыбнулся, а Бланш подумала, что он еще никогда не играл так плохо. – Если смогу. А если меня поймают…
– Нет!
– Ты все равно будешь в безопасности. – Он смотрел ей прямо в глаза. – У меня идея. Труппа Роули должна быть сейчас в Дувре. Почему бы тебе не присоединиться к ним?
– Саймон, разве тебе не опасно ехать в Дувр? Они наверняка послали своих людей во все портовые города.
– Я что-нибудь придумаю. Ну что, решено?
Она посмотрела на него через комнату. Это – конец. Возможно, они еще какое-то время будут вместе, но их отношениям пришел конец.
– Да, – сказала она, мирясь с неизбежностью.
В тот же день, поздно вечером, старая повозка остановилась рядом с входом в Королевский театр в Дувре. На телеге сидели изможденный крестьянин и его беременная жена.
– Оставайся здесь, – приказал Саймон и спрыгнул на землю. – Я попытаюсь найти Жиля и Макнелли. Если меня долго не будет, уходи.
Бланш кивнула и взяла у него поводья. Всю дорогу от Кентербери они ехали молча. Никто не говорил ни о прошлом, ни о будущем. Теперь их путешествию пришел конец, как и их отношениям. Бланш было жаль потерянных часов.
– Не уходи, – сказала она, поддавшись порыву чувств.
– Мне здесь ничего не грозит, – произнес Саймон и направился в театр.
– Я не это имела в виду, – сказала она, но было слишком поздно, он уже не слышал ее. Слишком поздно, чтобы сказать ему, что она хочет быть с ним, слишком поздно, чтобы попросить его остаться.
Бланш посмотрела на афиши. Труппа Роули действительно давала представления в Дувре на этой неделе. Если все пойдет, как они планировали, то Бланш останется в театре, а Саймон продолжит свой путь. И больше она никогда его не увидит.
Двери снова открылись, и Саймон вышел из театра, за ним следовала Феба. Несмотря на свое горе, Бланш не могла не улыбнуться при виде знакомой фигурки.
– Феба!
– Тише. Скорее иди внутрь, – сказала девушка, когда Бланш поднялась ей навстречу, – Солдаты были в театре сегодня утром.
Бланш тревожно посмотрела на Саймона.
– Солдаты? Они все еще здесь?
– Нет, – коротко ответил Саймон и повел ее к театру. Как только они вошли, Бланш тут же узнала знакомые запахи пыли, пудры, краски и свежего дерева. Напряжение последних часов постепенно отступало. У нее было такое чувство, как будто она вернулась домой.
