приглашение Пелагии.
– Ты, конечно, не воспользовался им?
– Да сохранит Небо ученика Ипатии от подобного унижения.
Арсений печально покачал головой.
– Наверное тебе было бы нежелательно, чтобы я принял ее приглашение?
– Конечно, сын мой! Но скажи, давно ли ты считаешься учеником Ипатии и находишь унизительным посетить хотя бы самое грязное существо, если при твоем содействии возможно обратить на путь истинный заблудшую овцу? Впрочем, ты слишком молод для этого. Без сомнения, она хотела обольстить тебя.
– Не думаю. По-видимому, ее восхитило мое чистое греческое произношение, а также и то, что я родом из Афин.
– А давно ли она сама прибыла из Афин в Александрию? – спросил Арсений после некоторого молчания.
– Сейчас же после разграбления города варварами, – сказал маленький носильщик, который, подозревая какую-то тайну, метался, как раздразненный попугай. – Старуха привезла ее с грузом пленных мальчиков и девочек.
– Время совпадает. Возможно ли найти эту Мириам?
– Мудрый вопрос, вполне достойный монаха! Разве тебе неизвестно, что Кирилл изгнал всех евреев еще четыре месяца тому назад?
– Правда, – тихо пробормотал старик.
– Что с тобой, отец мой? Кажется, ты глубоко заинтересовался судьбой этой женщины.
– Она – рабыня Мириам?
– Нет, она уже четыре года считается свободной женщиной, – ответил носильщик. – По определенным соображениям красавица сочла нужным посвятить свою жизнь александрийской публике и обирала ее, где и как могла.
– Да не покинет ее Творец. Но уверен ли ты, что Мириам нет в Александрии?
Маленький человечек сильно покраснел, а вместе с ним и Филимон. Оба они молчали, помня данное обещание.
– Вижу, что вы знаете более, чем можете сказать. Тебе, друг, не удастся обмануть старого политика, хотя теперь он только смиренный инок. Если ты откроешь мне всю истину, то уверяю тебя, что ни ты, ни Мирам не пострадаете от оказанного мне доверия. В противном случае я сам сумею найти старую еврейку.
Филимон и носильщик продолжали молчать.
– Филимон, сын мой! Неужели и ты в заговоре против меня, или, вернее, против самого себя? Я спрашиваю тебя, бедный юноша, совращенный с истинной стези!
– Против самого себя?
– Да. Я сказал это.
– Я должен сдержать данное слово.
– Я же поклялся бессмертными богами. Знай это, государственный муж или монах, а может быть и то и другое, или ни то, ни другое, – напыщенно добавил маленький человек.
Арсений молчал несколько секунд.
– Если ты считаешь грехом нарушить клятву, данную идолам, – заговорил он потом, – то не бери на себя эту вину. Что же касается тебя, мое бедное дитя, то для тебя должно быть свято всякое обещание, данное хотя бы самому Иуде Искариоту. Но выслушай меня. Пусть кто-нибудь из вас спросит эту женщину, не захочет ли она переговорить со мной? Скажите ей, если она в Александрии, – я желаю этого всем сердцем, – что Арсений, имя которого ей хорошо знакомо, приносит торжественную клятву христианина не причинять ей зла и не выдавать ее врагам. Согласны ли вы на это?
– Арсений? – переспросил маленький человек, глядя на монаха с выражением жалости и уважения.
Старик улыбнулся.
– Да, Арсений, которого некогда называли учителем императора. Даже старая Мириам отнесется с доверием к этому имени.
– Я немедленно побегу, я полечу, почтенный отец!
И носильщик стремительно исчез на повороте улицы.
– Странный маленький человек совершенно забыл, что он сообщил мне весьма многое, – с усмешкой заметил Арсений. – Как легко было бы проследить его до гнезда старой колдуньи…
Затем старик с нежностью взял за руку своего питомца.
– Не правда ли, ты не покинешь своего бедного старого отца? Ты не изменишь ему ради языческой девушки?
– Обещая остаться при тебе, если ты не будешь несправедлив к ней.
– Я ни о ком не скажу дурного слова, никого не стану обвинять, кроме самого себя. Я не буду суров и к тебе, мой бедный мальчик. Но слушай! Знаешь ли ты, что ты родом из Афин? Известно ли тебе, что я привез тебя сюда?
– Ты?
