выходу. Кат на несколько секунд задержалась возле театра и оглядела улицу в обоих направлениях. Может быть, Джип решил, что опутывать ее в это дело слишком опасно? Наконец она бросила взгляд туда, где оставила свою «шкоду».
Вдруг из-за двери вышел крупный мужчина в толстом пальто.
– Такси ждет вас на углу, мадам.
– Мне не нужно такси. У меня есть автомобиль.
– Это такси от мистера Ливингстона, мадам Кирмен.
На углу стояло обычное городское такси. Мужчина придерживал дверцу, пока Кат усаживалась на заднее сиденье, а потом сел за руль. Машина взревела, тронулась с места, повернула за угол, потом еще раз и поехала в направлении, противоположном первоначальному.
Через несколько минут такси резко остановилось перед маленьким захудалым домиком на узкой пустынной улочке возле реки в квартале Йозефов, бывшем еврейском гетто. Шофер обошел вокруг автомобиля и открыл дверцу.
– Нажмите на кнопку звонка четыре раза, но не больше. Он кивком головы указал на темный дверной проем, потом снова занял свое место за рулем, и такси умчалось.
Когда Кат направилась к темному дому, ее охватило такое чувство, словно она перенеслась назад, в довоенное время. Она снова была девушкой с фермы, и ее приводило в ужас это незнакомое место, куда она приехала в поисках лучшей жизни. Улыбка тронула ее губы при воспоминании о том, что тогда казалось ей таким странным – о трамваях и толпах людей.
Она нажала на кнопку звонка. Четыре раза.
Прошла минута. Внезапно дверь качнулась назад. В темном холле появилась чья-то фигура, потянулась к ней, схватила ее за руку и втащила внутрь прежде, чем она разглядела, что это Джин. Катарина прислонилась к стене, глубоко дыша, чтобы успокоиться, а он закрыл дверь и задвинул засов. Потом включил свет. На нем был сшитый на заказ темно-серый костюм, но галстук на рубашке был развязан, словно до ее прихода он занимался какой-то работой. Беспорядочный вид, подчеркнутый прядью каштановых волос, свисавшей на лоб, делал Джипа больше похожим на ковбоя, чем на дипломата. Кат вновь почувствовала такую же вспышку влечения к нему, как во время их первой встречи. Тогда ей удалось обуздать своп чувства. Она хотела сберечь сердце и душу для Милоша. Но сейчас надежды на возобновление интимных отношений с ним были почти потеряны и Кат стала уязвимой.
В углах шоколадных глаз Джина Ливингстона появились морщинки, когда он сделал собственные выводы.
– Я очень рад, что вы пришли! – произнес он. – Вы единственная можете спасти его и, возможно, еще довольно многих людей.
Упоминание об этом неотложном Деле мгновенно охладило Катарину. Она последовала за Джином, который повел ее в гостиную, расположенную в глубине дома. По контрасту с жалким видом фасада, внутри дом был хорошо освещен и украшен толстыми коврами и дорогой современной мебелью. Окна были закрыты длинными портьерами.
Кат стянула с себя большой черный шелковый шарф, который носила поверх простого красного платья, как шаль, и бросила его на стул.
– Могу я предложить вам выпить? – спросил Джин, кивнув в сторону тележки со спиртными напитками.
– Нет! – Ответила она, приказав себе полностью сосредоточиться на деле. – Объясните мне, чем я могу помочь Милошу.
Кат села. Джин устроился на софе напротив нее, наклонившись вперед и упершись руками в колени.
– Много ли вы знаете о том, чем занимался Милош в течение последних нескольких лет?
Очень мало. Похоже, он как-то связан с памфлетами, и еще, мне кажется, ему помогают американцы.
– Памфлеты – лишь незначительная часть его деятельности. По правде говоря, Кат, это не более чем прикрытие.
– Прикрытие? Если работа, направленная против власти – всего лишь прикрытие, то чем же тогда он занимается в действительности?
– В основном тем же самым, но только на другом уровне. Кат не поняла и покачала головой.
Джин понизил голос, будто боялся, что даже здесь, на конспиративной квартире, его могут подслушать.
– Видите ли, ни для кого не секрет, что Милош – герой Сопротивления. Парни, которые сейчас у власти, достаточно сообразительны и понимают, что если ему удастся собрать вокруг себя своих старых товарищей по борьбе, то они будут представлять собой угрозу режиму. Какое-то время он не причинял беспокойства. Милош поддакивал русским, чтобы добиться освобождения, и это заставило комми поверить в то, что его удалось сломить. Отсиживаясь в «Фонтанах» и погрузившись в дела фабрики, ваш муж необычайно убедительно заставил окружающих поверить в то, что он полностью исчерпал свои силы и больше не способен на борьбу. Даже судя по тому, как Милош относился к вам, можно было сделать вывод, что он больше не представляет собой угрозы существующему строю.
– Что вы имеете в виду? – прервала Джина Кат, когда до нее дошел смысл сказанного им. – Ведь Милош не обращался со мной плохо! Да что они могут знать об этом?..
Джин опустил голову.
– Они знают все, Кат, – произнес он, снова поднимая глаза.
– Что все? – спросила она, словно защищаясь.
– Они знают, что он ни разу больше не прикоснулся к вам! – резко ответил Джин.
В течение секунды Кат пристально смотрела на него, потом вскочила со стула, чтобы избежать его изучающего взгляда, зашагала в дальний конец комнаты и уставилась в стену.
– Но откуда они могут?.. – неуверенно начала она.
– Сколько слуг у вас в «Фонтанах»? Десять? Пятнадцать? Им нужен всего лишь один, чтобы подслушивать у замочной скважины, но, возможно, есть и больше.
Кат слегка задрожала. За ней шпионили, у нее похитили самые интимные тайны, она чувствовала себя так, будто ее раздели донага.
Джин тихо продолжал:
– Итак, Милош старательно делал вид, что политика его больше не интересует, что с отважным борцом за свободу покончено навсегда. Однако власти продолжали наблюдать за ним, опасаясь, что он может взяться за старое.
– И Милош действительно так и поступил! – с вызовом произнесла Кат, найдя в себе мужество, чтобы снова посмотреть в лицо Джину.
– Но дело не только в памфлетах, Кат. Я надеялся, что Милош поможет нам снова создать агентурную сеть из людей, которые вместе с ним активно участвовали в Сопротивлении, но ни разу не были схвачены и остались законспирированными. Но как можно было использовать его, если он находился под наблюдением? Путь, который мы выбрали, заключается в том, чтобы проложить ложный след. Пусть те, кто следит за ним, думают, что держат Милоша в ноле зрения, что он в достаточной степени восстановил силы, чтобы вмешиваться в политику и удовлетворять свой неугомонный идеализм.
– Памфлеты… – пробормотала она. Джин кивнул.
– Вы знаете, сколько их было напечатано? Шесть, восемь тысяч. Это не более чем булавочный укол в кожу слона. Правительство снисходительно относилось к ним год за годом, потому что это удерживало потенциально могущественного противника за практически безобидным занятием. Власти могли бы заключить Милоша в тюрьму, но ведь он герой войны, а они уже сделали мученика из Масарика. Так что вместо этого коммунисты позволили ему совершать поездки и устраивать встречи с писателями и другими недовольными представит елями интеллигенции. Они бездействуют, потому что считают, что Милош действительно находится под их контролем. – Джин самодовольно улыбнулся. – Но на самом деле это не так. Ваш муж снова работает над созданием сети.
Кат глубоко вздохнула и направилась к своему стулу. Она чувствовала, как важно показать Джину свою выдержку и самообладание.
