вчера.
Уже наступил день, когда они вышли из пещерного лабиринта, оказавшись в густом подлеске, и пошли по тайной тропе. Выйдя из подлеска, тщательно замаскировали вход на тропу ветками, так, что никто не обнаружил бы его, даже если бы прошел от нее всего в паре шагов.
Вчера они думали, что их преследуют два воина, но убить пришлось четверых. Шли ли за ними другие? Не могли ли они, в свою очередь, сами устроить засаду?
Прав ли был дух отца Бриндла, когда сказал, что этих Иллимани — тысячи?
Солнце еще стояло высоко над головой, когда они подошли к тропе, идущей через лес, по склону горы. После вчерашнего боя погибших и раненых Уродцев отнесли в Тайное Место, но тела убитых Иллимани оставили там же, на опушке.
А теперь их там не было.
— Нехорошо это, — услышала Рия мыслеголос Бриндла.
— Если дойдет до схватки, будьте безжалостны, — напомнила она ему.
Бриндл скривился, но ничего не ответил.
Они вошли под деревья. Если тут и организована засада, они очень скоро об этом узнают. Но вместо скрытно подбирающихся к ним врагов они вдруг услышали крики и вопли, еле различимые, но ужасные и леденящие кровь. Грондин и Бриндл тут же остановились, так же поступили и остальные воины.
— Что-нибудь понимаешь? — спросила Рия.
— Не знаю, — ответил Бриндл, — но ощущение скверное. Должно быть, это Иллимани. Надо скорее уходить.
— Пошли, — согласилась Рия. Нет смысла вступать в бой, если этого можно избежать.
Уродцы пошли дальше, пробираясь между деревьями, мягко шагая по толстому, до лодыжек, слою опавшей сосновой хвои.
Крики становились все громче, и вскоре Рия разглядела в паре сотен шагов справа край большой лужайки, которую они пересекали вчера. Там что-то происходило, но, если она хотела добраться домой, надо было проигнорировать это.
Они спешно шли дальше, но у Рии возникло непреодолимое ощущение тревоги и интереса.
— Извини, Бриндл, — наконец сказала она. — Мне надо выяснить, что там происходит.
Рия поспешно побежала назад, быстро и бесшумно. Перед самым краем леса упала на землю и поползла вперед на животе.
На лужайке она увидела два десятка Иллимани, исполняющих странный танец, собравшись в круг, и что-то выкрикивающих на своем языке. На спинах у них висели уже знакомые Рии копьеметалки, но, кроме этого, на них ничего не было. Многие были вымазаны кровью и выглядели разъяренными и возбужденными. Все это производило впечатление невероятной дикости и жестокости.
Рия подползла чуть ближе. И увидела двух мужчин, привязанных к шестам, лицом друг к другу на расстоянии в десяток шагов, среди танцующей толпы. Один изо всех сил пытался освободиться, а второй, громко вопя, висел на веревках, с взрезанным животом, как потрошеная рыба. Громадного размера дикарь, ростом выше всех остальных, сунул руку в разверстый живот и с кровожадной ухмылкой что-то выкрикнул, а потом начал вытягивать наружу внутренности, заставляя привязанного вопить еще громче.
Рия подползла еще ближе и приподнялась на четвереньки, рискуя быть замеченной, но игнорировать ужасные подозрения она больше не могла.
Голос кричащего показался ей похожим на голос Рила.
Приглядевшись, она поняла, что была права. Ее дорогого и любимого брата Рила мучительно убивали у нее на глазах. А к другому шесту был привязан Хонд.
Не подымаясь, Рия подобралась поближе и сунула руку в мешочек, подаренный ей Мериной. Взяла два камня из молочного кварца, по одному в руку, и бегом ринулась к танцующим дикарям. Те были так увлечены пыткой, что не сразу заметили ее, но ей оставалась еще сотня шагов, слишком далеко для точного смертельного броска, когда палач с рукой, по плечо обагренной кровью Рила, выхватил длинный кремневый нож и обернулся к Хонду.
Времени для расчетов не было. Несясь вперед сломя голову, Рия замахнулась, чтобы сделать самый важный бросок в своей жизни.
Часть II
Глава 28
Студгородок Калифорнийского университета в Ирвайне представлял собой скопление современных малоэтажных зданий, концентрическими кругами расположившихся на холмистой местности вокруг Олдрич-Парка. На одном из внешних колец, рядом с Академическим проездом и переулком Медикал Плаза, находился медицинский факультет, самым заметным зданием которого был выстроенный в футуристическом стиле медико-биологический центр. В паре минут ходьбы на запад, у авеню Калифорния, находился исследовательский центр университета. Именно там, в белом двухэтажном прямоугольном здании, рядом с платной автомагистралью Сан-Хоакин Хиллз, проводились исследования с применением ДМТ.
Дэвид остался в «Шевроле», а Баннерман проводил Леони в ее комнату на верхнем этаже здания. В ней было одно небольшое окно с видом на зеленый газон парка, простая деревянная кровать, стол и стул из сосны, а также небольшой шкаф для одежды. Отдельной ванны и туалета не было, Леони предстояло пользоваться общими, расположенными дальше по коридору.
Кинув сумку с вещами, Леони пошла по коридору следом за Баннерманом, и они спустились по лестнице вниз, в вестибюль.
— Я представлю тебя двум моим коллегам, вместе с которыми я веду исследования. На самом деле они куда лучшие специалисты, чем я, поэтому, когда я уеду, работать с тобой будут они.
— Уедешь? — немного ошеломленно переспросила Леони.
Она думала, что Баннерман будет лично заниматься с нею в проекте, от начала и до конца.
— Да, боюсь, что так. Мне приходится разрываться между двумя работами, здесь и в медцентре университета в Лос-Анджелесе. Распорядок таков, что я работаю четыре дня в неделю там и три — здесь, но сейчас мне нужно срочно возвращаться в Эл-Эй, на самом деле я уже опаздываю. Вернусь в Ирвайн только в пятницу.
— А сегодня какой день недели?
— Вторник.
Леони призадумалась, пытаясь привести в порядок сумасшедшие события последних дней. В пятницу вечером она нюхнула кокаин, напилась водки, потрахалась с очередным богатым ничтожеством и была арестована дорожной полицией Калифорнии. Днем в субботу она наглоталась оксиконтина. Вечером того же дня, когда она вышла из тела и отправилась в мир Синего Ангела, Джон Баннерман сражался за ее жизнь в реанимации. Вечером в воскресенье в больницу пришли мама и папа. Утром в понедельник ее силой увезли в Маунтин Ридж. В понедельник вечером она пыталась сбежать, после чего ей вкатили ударную дозу кетамина, спровоцировавшую новый опыт выхода из тела и новую встречу с Синим Ангелом. Во вторник, с утра пораньше, Джон Баннерман примчался в психушку и освободил ее.
Действительно, сегодня вторник, еще даже день не наступил.
— Вторник… среда… четверг… пятница… значит, я тут буду три дня сидеть без дела, пока ты не вернешься?
— Не обязательно.
Леони поняла, что это одно из любимых слов Баннермана.
