Но зато Хун-Ахау преуспел в другом. Каждый день Иуитемаль учил его стрелять из лука, и юноша делал заметные успехи. Сперва стрелы не слушались его, летели в сторону или падали рядом, но постепенно все наладилось. Юноша занимался упорно – он оценил по достоинству мощь и возможности нового оружия. Для упражнений ему служила специальная стрела с тупым наконечником, сделанная его наставником. Ах-Мис тоже нашел себе дело – под руководством того же Иуитемаля он изготовлял одну за другой настоящие боевые стрелы, благо обсидиан для наконечников попадался в горах достаточно часто. Стрелы получались очень добротные, и Ах-Мис немало гордился этим. А когда Хун-Ахау убил в первый раз такой стрелой зазевавшегося неподалеку кролика, восторгу юношей не было границ.
Вскоре Хун-Ахау и Ах-Мис узнали наконец, чем в действительности занимается их необычный гость.
Утром прошел сильный, но кратковременный дождь, затем выглянуло солнце. Юноши не спеша двигались по узкой долине, когда-то бывшей, очевидно, руслом горного потока. Крупные и мелкие камни, нанесенные сюда бурными водами, затрудняли передвижение.
Неожиданно Иуитемаль остановился и повелительным жестом остановил своих спутников. Он долго смотрел, поворачивая голову, на легкие струйки испарений, поднимавшихся от разогретых солнечными лучами камней. Хун-Ахау и Ах-Мис недоуменно переглядывались, не решаясь нарушить царившую вокруг тишину. Кого увидел их друг в этом безлюдном и, казалось бы, спокойном месте?
Вдруг Иуитемаль шумно вздохнул, глаза его заблестели и, радостно восклицая: «Чальчиуитль! Чальчиуитль!»[44] – он бросился в сторону, увлекая за собой юношей.
В нескольких десятках шагов от их пути лежали два небольших серых – каждый размером с человеческую голову, – совершенно непримечательных с виду камня. Иуитемаль опустился около них на колени и долго молился. Затем он вынул из складок набедренной повязки тонкую, чудесно отшлифованную нефритовую иглу длиной около двух ладоней. Оба конца ее были остро заточены. Он проколол иглой мочки ушей и вымазал кровью бока облюбованных им камней. После всех обрядов чужеземец встал и, увидев недоуменные лица друзей, поднял один камень. Видя, что объяснить словами ничего не удастся, он с размаху ударил им о другой. Однако камень был так крепок, что не раскололся.
– Помоги ему, Ах-Мис, – попросил Хун-Ахау. Великан, вырвав камень из рук удивленного Иуитемаля, с силой ударил им о камень, лежащий на земле. И тот, и другой раскололись на несколько крупных кусков, и Хун-Ахау с изумлением увидел, что сколы засверкали на солнце. Он поднял один осколок. В его руках был обломок прославленного нефрита, составлявший целое богатство. Так вот кем оказался их странный пленник: он был бродячим искателем нефритовых камней! Укан как-то рассказывал юноше, как находят священный камень. А теперь Хун-Ахау своими глазами увидел это.
Радостный Иуитемаль с помощью Ах-Миса тщательно собрал все куски и сложил их в сплетенную из гибких прутьев корзинку. Еще раз внимательно оглядев долину, он спокойно пошел вперед, а юноши последовали за ним. Увлеченный находкой Ах-Мис несколько раз дергал чужеземца за руку, указывая то на один, то на другой камень, но искатель нефрита, улыбаясь, отрицательно качал головой, даже не останавливаясь.
Через два дня после того, как они нашли нефрит, произошло новое событие. Проснувшись утром, они не обнаружили около себя Иуитемаля. Странный гость исчез так же внезапно, как и появился. И если бы не положенные на землю около груди спящего Хун-Ахау нефритовая игла для жертвоприношений, пять довольно крупных кусков сырого нефрита и маленький божок из зеленого камня, то юноши подумали бы, что с чужеземцем случилось какое-то несчастье. Но оба они хорошо помнили статуэтку странного горбатого карлика, которую Иуитемаль всегда носил на шнурке на груди. И, найдя ее, они правильно решили, что перед ними были прощальные подарки ушедшего.
Куда он ушел? Почему оставил их, уже подружившись с ними? Этим вопросам суждено было остаться без ответа. Целый день юноши рыскали по окрестностям, разыскивая чужеземца и выкрикивая его имя. Но им отвечало только звонкое горное эхо. Иуитемаль исчез бесследно.
Проведя еще одну ночь на этой стоянке, друзья с печалью в душе двинулись дальше.
Глава двадцать первая
ДЕВУШКА ИЗ ЧАЛАМТЕ
Боги подошли туда, к речному берегу, и остановились на мгновение, удивленные тем, что видят двух купающихся молодых девушек.
И вот на пути юношей оказалась какая-то могучая река. Но она не походила на далекую Усумасинту. Хун-Ахау и Ах-Мис медленно пробирались сквозь густые заросли на речном берегу.
Нещадно палило солнце. Благоухающий влажный, плотный, почти осязаемый воздух тропической низменности давил грудь, не давая свободно вздохнуть. Невольно вспоминался, как давний сон, чистый прохладный воздух, которым дышали они на рассвете всего три дня тому назад в оставленных далеко позади горах.
Неожиданно перед ними предстало зрелище, при виде которого оба юноши застыли на месте.
Река образовывала здесь небольшую мелкую заводь, дно которой было покрыто крупным золотистым песком, сверкавшим под прорывавшимися через листву солнечными лучами. В воде этой заводи весело плескалась молодая девушка, личико ее светилось оживлением и радостью. Рядом на кустах сохли недавно выстиранные белые одежды.
Стоявший сзади Хун-Ахау Ах-Мис шумно вздохнул и, нечаянно переступив ногами, задел сухую ветку. Этот вздох и раздавшийся затем треск заставили купальщицу поднять голову. Она увидела высокую неподвижную фигуру Хун-Ахау. Смятение и ужас отразились на ее лице. Девушка бросилась из воды, упала на песок и смиренно подползла на коленях к ногам юноши.
– Бог! Великий бог! Прости свою рабыню, что она осмелилась осквернить собой твою купальню!
Говор девушки звучал странно: он был более резок и отрывист, чем привычный тикальский, вместо обычного «л» она произносила твердое «р», но все же она говорила на языке майя. И он звучал сладостно для истосковавшихся по родной речи странников.
Ошеломленный непонятными словами, Хун-Ахау долго молчал, стараясь не смотреть на обнаженную спину купальщицы. А девушка, всхлипывая, пыталась поцеловать его ноги. Наконец он смущенно произнес тихим голосом:
– Ты ошиблась, девушка! Мы вовсе не боги, а обычные люди…
Но докончить свою речь юноше не удалось. При первых словах девушка распрямилась, как отпущенная молодая ветка, потемневшими от обиды и огорчения глазами в упор посмотрела на Хун-Ахау. Румянец стыда и негодования, заливший ее лицо, медленно спускался по золотистой коже на плечи и грудь.
Вдруг лежавшее неподалеку от воды длинное серое бревно, залепленное тиной и грязью, зашевелилось, слегка приподнялось над песком и быстро заскользило по направлению к стоявшей на коленях купальщице.
Это был аллигатор чудовищной величины. Мощный удар могучего хвоста пресмыкающегося свалил с ног Ах-Миса, кинувшегося было наперерез гигантской ящерице. Раскрылась огромная пасть, усеянная плотными рядами зубов, на людей пахнуло тяжелым зловонием. С криком ужаса девушка вскочила, пытаясь бежать, но ноги не повиновались ей. Хун-Ахау почти ощутимо почувствовал приближающуюся смерть; разговаривая с незнакомкой, юноша отбросил топор, и теперь он был недосягаем. Пальцы судорожно ощупывали набедренную повязку, словно ища там оружие, и неожиданно наткнулись на нефритовую иглу Иуитемаля. Не сознавая, что он делает, Хун-Ахау отчаянным усилием всадил ее до конца в налитый кровью яростный глаз чудовища.
Со странным, резким и жалобным звуком аллигатор подпрыгнул, свернулся почти в кольцо, сбив с ног юношу, скользнул, как дротик, к воде и скрылся в ней. Через секунду взволнованная гладь лагуны успокоилась, и только медленно тянувшаяся по воде дымная красная струйка напоминала, что раненое чудовище лежит в глубине, на дне реки.
Первой опомнилась девушка. Она резко повернулась, одним прыжком оказалась около одежды, схватила ее и исчезла в зеленой чаще. Послышался шорох раздвигаемых на берегу веток, легкий топот босых ног – и все смолкло.
Хун-Ахау и Ах-Мис долго стояли неподвижно, глядя то на воду лагуны, то на зеленую стену, за которой скрылась беглянка.
