ребенка!»
– Спасибо, – прошептала она. – Как это мило, что ты заботишься о таких вещах!
Она делала над собой титанические усилия, чтобы он не расслышал в ее голосе обиду, но это ей не удалось. Хуже того, по ее щекам скатились слезы. Зачать от любимого ребенка и вынашивать его, а потом родить – это же величайшая радость для каждой женщины! Как часто она слышала от Рози о ее огромном желании, чтобы это произошло! Сама она тоже втайне мечтала об этом, зная о недостижимости желаемого. Впрочем, Сикандер прав: худшее, что может случиться с незамужней женщиной, – это беременность. Позор не повод торжествовать.
– Не плачь, любимая! – Он опять ее обнял. – И не переживай. Ты ведь хорошо понимаешь, что мы не можем позволить себе ребенка. Мне будет стоить немалых трудов обеспечить нормальную жизнь двоим моим детям. Неизвестно, что их ждет в будущем. Нет, в нашем положении заводить ребенка – безумие.
– Как это несправедливо! Почему мир такой? Почему расы должны смотреть друг на друга сверху вниз, почему одна культура отвергает все хорошее, что есть в другой? Почему приверженцы какой-то религии считают правильной только ее, а всех других полагают заблудшими?
– Если бы я знал ответы на эти вопросы, Эмма, то был бы величайшим на свете мудрецом. Я объединил бы мир и создал царство любви и благости, где никому не пришлось бы чувствовать себя униженным. Но нам с тобой это не под силу, даже вдвоем. Мы обречены подчиняться правилам, которые создали для нас другие.
– Даже здесь, в Парадайз-Вью, где так редко появляются чужие?
– Даже здесь, любимая. Здешние правила еще более жесткие, чем в других местах. Я держу двести пятьдесят слуг не потому, что действительно испытываю потребность в таком их количестве, а потому, что каждый должен выполнять только то, что дозволено ему кастой. Брамин никогда не будет чистить конюшню, уборщик не прикоснется к господской еде. Так принято в Индии.
– Так живи по-британски! Или создай свой собственный образ жизни! Здесь ты сам себе хозяин.
– Мы в Индии, Эмма. К тому же лично я не могу согласиться со всеми глупыми условностями британского общества – как и ты, впрочем. Ты уже отвергла по меньшей мере половину запретов, приехав сюда со мной… Что до создания нового образа жизни, то для этого мне не хватает отваги и эксцентричности. Я и так уже достаточно чужд обеим культурам.
Эмма вздохнула и покачала головой. У нее иссякли силы для спора. Как видно, Сикандер немало обо всем этом раздумывал, тогда как она впервые столкнулась с такими проблемами.
– Прости, что я посмела тебя осуждать, Сикандер. По крайней мере между нами должно существовать понимание и терпимость. Если мы останемся честны и уважительны друг к другу, то сможем быть друзьями – и любовниками. О большем я и не мечтаю!
Они обнялись, и их губы слились в поцелуе, от которого у Эммы пошла кругом голова: ведь это было намеком на то, что произойдет ночью. Потом Сикандер отстранился:
– Подожди, любовь моя. Мы должны и впредь соблюдать осторожность, по крайней мере в дневное время. Сейчас я должен тебя покинуть: слишком долго я отсутствовал, и теперь меня ждет в Парадайз-Вью много дел. А ты отдыхай и приходи в себя. Если сможешь, поспи: ночью я не дам тебе много спать.
Эмма позволила себе роскошь насладиться его пламенным взглядом. Его глаза были раскалены, как угли.
– Можно мне заглянуть к детям? Он был удивлен и обрадован.
– Конечно, если желаешь.
– Где мне их искать? Я ведь еще не знаю их привычек.
– Они скоро вернутся к себе, потому что в это время года послеполуденная жара всех загоняет под крышу. Можешь посетить их в любое время. Я скажу айе, что ты составишь расписание их занятий. Утром, встав и поев, они сначала катаются верхом…
– Верхом? Такие малыши? Он усмехнулся:
– А когда научилась ездить верхом ты сама, Эмма? Кажется, ты говорила, что всю жизнь провела в седле.
– Я-то да, но…
– Никаких «но». Мои дети – умелые наездники. Когда Сакарам не в отъезде, он сам наблюдает за их уроками. При желании можешь посмотреть, как это происходит. Дальнейший их день можешь планировать сама. Им надо овладеть чтением, письмом, основами рисования и всеми этими изящными британскими манерами… Ах да, еще они раз в неделю принимают касторовое масло. Теперь это происходит по воскресеньям. Это их укрепляет и помогает работе кишечника.
– Ты сам говоришь, как старая британская нянька. Где ты успел полюбить касторовое масло?
– В семье моей матери была, в свое время британская гувернантка, перед которой ставилась задача воспитывать принцев и принцесс. Нас всех заставляли сидеть на трехногих стульчиках и пить касторку из маленьких чашек. Потом нам давали пососать лимон, чтобы избавиться от ужасного привкуса. Это не только полезно для здоровья, но и помогает развить характер; потом дети это тоже поймут. После того как касторка оказывала на моих кузенов и меня положенное ей действие, нянька тщательно изучала содержимое ночных горшков.
– Неужели мне тоже придется этим заниматься? Я даже не знаю, чего там искать. А ты?
Его губы скривились от смеха.
– Понятия не имею. Но няня – ты, так что это твоя, а не моя обязанность. Помню только, что, будучи недовольна найденным, она потчевала нас мускатным орехом и семенем аниса и петрушки.
Он поспешно поклонился и ринулся к двери, словно опасался, что Эмма чем-нибудь в него запустит. За неимением подходящих метательных снарядов под рукой она ограничилась смехом.
– Если я найду какой-то непорядок, то призову на помощь тебя, – крикнула она ему вдогонку.
