– Она стыдится своего недуга, – молвил Сикандер, – потому и не глядит на нас. За все время, что она здесь прожила, она ни разу не посмотрела мне в глаза.
– Остальных я хотела бы расспросить сама, – сказала Эмма. – Если не возражаете, Сакарам мог бы переводить.
– Сколько угодно! Удовлетворяйте свое любопытство, мисс Уайтфилд. Вы увидите, что я говорю'правду. Эти женщины живут здесь потому, что им больше некуда податься. Все они хорошего происхождения, но по разным причинам не могут жить в своих семьях; некоторых не желает принимать обратно родня. Индийские женщины полностью зависят от мужчин; женщины высшего сословия всю жизнь проводят в затворничестве. Им необходимы покровители, то есть мужчины, которые о них заботятся. Даже мужчины, подобные Сайяджи, держат у себя в зенанах женщин, не выполняющих никаких обязанностей, не становящихся женами или наложницами; просто выгнать их было бы…
– Я бы предпочла услышать все из их собственных уст. Я, конечно, всего лишь няня и не вправе что- либо требовать, поэтому просто обращаюсь к вам с просьбой, мистер Кингстон.
– Действуйте, мисс Уайтфилд. Для этого мы сюда и пришли: задавайте какие угодно вопросы.
Подходя к каждой из женщин, Эмма, спросив, как ее зовут, требовала объяснить, как она здесь оказалась. Сакарам переводил; все вышло именно так, как говорил Сикандер: у каждой была достойная причина находиться в зенане. Эмма не уловила ни тени фальши в их рассказах.
На вопрос, как с ними обращаются и хорошо ли им здесь, все твердили, что саиб – чудесный человек, за чью щедрость они никогда не сумеют расплатиться. Постепенно все, кроме несчастной Гайятри, оправились от смущения и принялись беззаботно щебетать друг с дружкой. Казалось, им очень нравится, что в их ряды затесалась чужестранка.
Все по очереди приподняли чадры, и Эмма удостоверилась, что не все женщины красивы; одна даже оказалась старухой. Эмма уже была готова признать, что женщины зенаны, возможно, и не являются женами и наложницами Сикандера, но заметила одно несоответствие… Когда она в первый раз ворвалась в зенану, то насчитала шесть женщин, теперь же перед ней предстало только пятеро. Где шестая? Или она ошиблась в счете?
Всматриваясь в лица, она убедилась, что не ошиблась. В первый раз она обратила внимание на очаровательную черноглазую девушку с длинными темными волосами. Именно ее и не хватало; Эмма мгновенно смекнула, что опасаться надо ее – ту, которую Сикандер не пожелал выставить на обозрение.
– Вы удовлетворены? – осведомился Сикандер. Его насупленный взгляд был полон негодования.
– Нет. Здесь недостает еще одной, молодой и красивой, самой заметной из всех.
В этот раз Сакарам не сдержался и обеспокоенно переглянулся со своим господином. В синих глазах Сикандера не отразилось, впрочем, ничего, кроме любопытства и невинного изумления.
– Дайте-ка сообразить… – Он изобразил задумчивость. – Ах да, вы, наверное, имеете в виду Лахри. Это еще ребенок. Очаровательна, но слишком юна. Наверное, где-то заигралась.
Он говорил спокойным тоном, как бы убеждая Эмму, что ей не о чем тревожиться, но от этого она встревожилась еще больше. Инстинкт подсказывал ей, что единственная ее соперница – та самая девушка с сияющими черными глазами.
– Хотелось бы познакомиться и с ней. – Эмма поздравила себя со спокойным тоном, хотя внутри кипела.
– Пожалуйста. Сакарам, пусть ее приведут. Мисс Уайтфилд желает познакомиться с Лахри. После этого приготовь нам чай. Мы заслужили чай, не правда ли, мисс Уайтфилд? – Его церемонность только усилила ее подозрительность.
– Чай – это прекрасно.
Чай – напиток, пригодный на все случаи жизни. Хоть в чем-то Сикандер следовал английским традициям. Для англичанина чай – снадобье от всего, включая разбитое сердце.
Подчинившись Сакараму, женщины разошлись. Сакарам отправился заваривать чай, оставив Эмму наедине с Сикандером.
– Эмма… – Он взял ее за руку. – Пока мы одни, я должен кое-что тебе сказать.
– Вот как? Наверное, про Лахри?
Он кивнул:
– Боюсь, что да. Она – моя любовница. То есть была любовницей…
Эмма вырвала у него руку:
– Так я и знала!
– Подожди, Эмма. – Его пальцы впились ей в запястье. – Выслушай меня, прежде чем делать поспешные заключения. Она была моей любовницей до того, как появилась ты. После смерти жены мне было одиноко, а Лахри была юной красавицей, нуждавшейся в покровителе. Разве не естественно, что она стала моей любовницей?
– Естественно!
– Я собирался ее отослать, подыскав ей нового покровителя. Но это потребует времени и труда. Лахри преданна мне. Я надеюсь найти человека, который будет ей приятен… У меня и в мыслях не было продолжать держать ее здесь, раз мы с тобой…
– Отпусти меня! – Эмма сбросила его руку со своего плеча. Сейчас ей было невыносимо его прикосновение. Ее худшие подозрения оправдались. – Она знает обо мне? Ты говорил ей, что собираешься ее отослать?
– Мы ведь только что приехали, Эмма! Я еще не виделся с ней. Будь же благоразумна! Знаю, тебе обидно, но…
