Он резко отстранил ее.
– Нет. Иди, Елена. Убедись, что все тут. Быстрее.
В доме горел только очаг, но ей показалось, что свет ослепил ее. Советники бросились к ней, хватали за руки, целовали их. Елена отдернула руки, остановила тех, кто пытался заговорить. Она с громадным облегчением увидела Маттео, который стоял в углу и держал Нима за ошейник. Подняв юбки, она забралась на сундук и начала перекличку. Это стало для нее привычным делом за время их советов, она знала имена наизусть. Чудо, все были на месте. Она произнесла короткую молитву и спрыгнула на пол.
– Синьор! – Елена прикоснулась к плечу старейшего из советников. – Во дворе наш эскорт. Проследите, чтобы у всех были лошади. Я сейчас вернусь.
Аллегрето вышел к ней из тени.
– Слава Богу, все тут, – прошептала она. – Аллегрето, мне показалось, я видела нечто... как будто Франко воскрес.
– Он жив.
Елена закрыла глаза и медленно вздохнула.
– А ты думала, я убил его? Как видишь, нет.
– Что случилось?
Она положила руку на его окровавленный камзол, но он сделал шаг назад.
– Спроси Франко. – В голосе у него была тоска, которой она никогда раньше не слышала. – Иди, Елена. Ты должна побыстрее отсюда уехать.
Аллегрето посмотрел в сторону лагеря, и она схватила его за рукав.
– Ты ведь не собираешься туда вернуться?
– Дарио остался там.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, он исчез в ночной темноте.
Два дня безостановочно звонили все колокола Монтеверде, созывая людей в цитадель. Отвлекающий маневр Аллегрето полностью дезорганизовал наемников, лишил командира, превратил в разрозненную толпу, до смерти напуганную дьявольскими призраками, светящимися голубым огнем. Некоторые бежали в горы, но большинство осталось, не зная, куда себя деть. В голове у Елены стоял гул, хотя колокола уже перестали звонить. Она не сомкнула глаз с тех пор, как они бежали из лагеря. Сидела возле Дарио, пока тот боролся с лихорадкой, принимала донесения, отдавала распоряжения, где устроить беженцев из окрестных деревень, следила, чтобы хирург применял целебные травы для заживления ран и не причинял большего вреда.
– Только что вернулся ночной дозор, принцесса, – без всякого приветствия доложил Франко Пьетро.
У обоих на любезности не было ни времени, ни желания. В тусклом свете раннего утра его волосы, ресницы и повязка еще сияли от волшебного порошка Аллегрето.
– Что скажешь? – быстро спросила она.
Риата потерял пять человек, Навона – троих. На рассвете Зафер нашел Дарио. Он лежал один и без сознания.
– Мы обнаружили еще два тела, принцесса. – Увидев ее испуганный взгляд, Франко покачал головой. – Не он, ваша светлость. Мои люди.
– Господи, упокой их души. Я сожалею.
– Ваша светлость, у меня не хватает людей для дальнейших поисков. Мне требуются все рыцари и солдаты, чтобы надзирать за лагерем. Мы не можем позволить наемникам рассеяться и совершать набеги. Пока грызутся между собой, нам это на руку, но если они станут объединяться в банды или найдут себе вожака...
– Я знаю. Филипп возвращается. Гонец сказал, что он будет здесь дня через два.
– Слава Богу, если так, принцесса. Это не может долго продолжаться, опасность возрастает. Я прошу вашего позволения закончить поиски. Все люди нужны мне, чтобы наблюдать за лагерем.
– Ты не хочешь искать его! Потому что это Аллегрето! – воскликнула она.
– Ваша светлость, если бы я думал, что есть хоть малая надежда, что я смогу его найти и помочь ему, я бы это сделал.
– Надежда есть. Он там. Ранен или захвачен в плен.
– Мы искали. Он не вернулся к назначенному месту встречи. Турок осмотрел каждую палатку в лагере. Есть трупы, которые нельзя опознать. – Франко кивнул на Дарио, его голос смягчился. – Вся его одежда сгорела. Эти смеси, которые нес Навона... вы сами видели, что они могут наделать, принцесса. Не думайте, что я с легким сердцем бросаю поиски. Мы были смертельными врагами, но он спас меня, когда англичанин хотел изрезать меня на куски. Я этого не забыл.
– Раймон, – с горечью сказала она. – Я не могу это понять.
– Глупец на многое способен ради золота и собственных фантазий. Висконти знают, как совратить человека обещаниями.
– А я ничего не замечала. Верила ему. Он был моим другом.
Франко хмыкнул:
– Порой наиболее опасен тот, кто льстит и расточает комплименты, и достоин доверия тот, кто вызывает подозрение.
