Пират только зашипел. Глаза у него были закрыты, голова откинута, тело напряглось, толчки стали быстрее и глубже. На секунду он замер, и Элейн снова укусила его, ощутив на языке кровь. Он выгнулся, по телу прошла судорога.
– Черт возьми, – прорычал он, с силой входя в нее последний раз. – Пощадите меня, дорогая.
– Пощадить? – крикнула Элейн. – Да будьте вы прокляты!
Он освободил ее и так быстро отпрянул назад, что она не успела пнуть его ногой. Элейн натянула на грудь рубашку, села и, одергивая подол, увидела кровь на бедрах... теперь ее собственную, настоящую.
– Бог вас покарает.
Внезапно Элейн вскочила и схватила его кинжал. Но пират сжал се запястье, прежде чем она успела прикоснуться к нему.
– Не надо, – тихо сказал он. – Давайте жить, не опасаясь друг друга.
Элейн хрипло засмеялась:
– О да! Чего нам бояться?
Пират ласково погладил тыльную сторону ее запястья большим пальцем.
– Миледи, вам незачем бояться меня. С этой ночи ваша защита – дело моей чести. Теперь мы женаты, независимо от того, давали клятву в церкви или нет.
Элейн опустилась на свою брачную постель – кованый сундук.
– Мне больно, – процедила она, словно это было худшее, что с ней произошло.
– Это вам не нравится?
– Нет!
Пират дотронулся до плеча, и она увидела на его пальцах кровь.
– Понимаю. Вам нравится делать больно только мне. Удивительно было смотреть на него, зная, что это след от ее зубов. Она поставила на нем свой знак. Собственное клеймо. Элейн почувствовала мрачное удовлетворение. Она слышала, как он медленно вздохнул. Она встретила его взгляд. Черный леопард наблюдал за нею из чащи ночного леса.
– Можете делать мне больно, если это доставляет вам удовольствие, – сказал он. – Но лишь наедине и только собственным телом.
Элейн облизнула губы и отдела взгляд.
– Какой услужливый новобрачный, – горько сказала она.
– Скоро вы поймете, что так оно и есть.
Рейвен обнял ее, прижал к груди. Элейн по-прежнему ощущала вкус его крови на языке, вдыхала его запах, смешавшийся с ароматом ее собственной, пахнущей дождем кожи. В этом не было ни изысканности, ни учтивости, ни возвышенности духа. Все земное, как сама пещера. Что-то глубокое, потаенное, о чем не говорят при свете. С того места, где они стояли, Элейн видела блеск камней на рукоятках кинжалов. Она больше не попытается их схватить, приступ ярости уже позади. Но даже при всем желании она не смогла бы до них дотянуться. Значит, и сейчас, держа ее в объятиях, пират ничего не упускал из виду.
Когда она шевельнулась, чтобы освободиться, Рейвен сразу отпустил ее. Элейн медленно скользила взглядом от его сапог к черным штанам, его полускрытой мужской части, которая заставила ее покраснеть, к его широкой груди, плечам, к лицу Люцифера, низвергнутого с небес.
Пират знал, что она его разглядывает, и выпрямился, предоставив ей такую возможность.
– Говорят, Франко Пьетро напоминает отвратительную жабу, – небрежно произнес он.
– Отвратительные жабы мерещатся тем, кто сам похож на них.
– Вы так думаете? И кто вас этому научил?
– Либуше.
– Ваша знахарка? – Элейн кивнула. – И все же мне кажется, что из нас двоих вы предпочтете меня.
Она пожала плечами.
– В любом случае он вряд ли позволит безнаказанно укусить себя, – мрачно сказал Рейвен.
Глава 9
Голубая сфера вдруг начала меркнуть. Но прежде чем комната погрузилась в темноту, пират высек огонь. Пламя вырвалось из кучки обугленного холста в медной чаше, и на миг его лицо приобрело красный оттенок, словно у молодого демона, склонившегося над адским пламенем.
Рейвен быстро зажег свечу и накрыл дымящую чашу металлической крышкой. Затем, привычным движением надев пояс, он протянул Элейн полотенце.
– Завяжи волосы.
Хотя на ней была рубашка, она чувствовала себя непристойно выставленной напоказ. Впрочем, они в его тайной комнате. Тут он сделал ее своей женой. Без свидетелей, без оглашения, без клятв. Просто заявил это и взял ее силой. Языческая свадьба варваров.
Она проклинала его, презирала, но безнравственно думала, что это ей подходит. Где-то был документ с печатями, утверждающий ее обручение с Франко Пьетро Риатой. Тогда, в Англии, после майского праздника, под бдительным оком Ланкастера, при ледяном молчании леди Меланты, она в беспросветном отчаянии подписала контракт.
