сосуд, пока он наливал вино. Поставив кубок перед Элейн, малыш опять поклонился и встал на колено. Элейн улыбнулась ему и подняла кубок.
– Нет! – Иль-Корво шагнул вперед из ниоткуда, в развевающемся черном плаще, с мокрыми волосами. – Сперва попробуй вино, Маттео!
Пират остановился у стола, глядя на ребенка, который уже опустил голову до самых плиток.
– Маттео, – ледяным голосом сказал он. – Ты ослушался меня. Выпей, что налил. Остальное выплесни. А потом я не желаю тебя видеть.
Мальчик подполз на коленях к столу, взял кубок и пригубил вино.
– Отпей и проглоти, – велел пират.
Ребенок сделал большой глоток. Все молча смотрели на него. Маттео сморщился, как при позывах к рвоте, и Элейн похолодела от ужаса. Это была проверка на яд, без всяких шутливых ритуалов, которые она не раз видела при дворе и считала простым обрядом.
С минуту все наблюдали за мальчиком, но дальше гримасы дело не зашло. Он стоял на коленях, опустив голову от стыда.
– Никогда, слышите... – Иль-Корво свирепо взглянул на Элейн. – Никогда не пейте и не ешьте ничего без проверки.
Она забыла. Хотя леди Меланта ее предупреждала и сам пират однажды воспользовался ее доверчивостью, опоил, чтобы добиться своей цели. Он сел и презрительным жестом отпустил Маттео. Тот на четвереньках отполз назад, пока не уперся в стену, а потом, вполне здоровый, вскочил и убежал. Проводив его взглядом, Иль-Корво сердито посмотрел на служанку.
– Фатима, жизнь мальчика в твоих руках. Если ты позволишь Маттео еще раз совершить такую ошибку, то сама поднесешь ему отравленный кубок. Смени вино.
Фатима упала на колени.
– Вы мой господин, ваша светлость, – испуганно пробормотала она, потом встала и поспешила за Маттео.
– Помните это, миледи. Вы тоже в ответе за их жизнь. Сами не будьте опрометчивы и не позволяйте им небрежно вас обслуживать. Если вы тут пострадаете, виновные, допустившие это по ошибке или злому умыслу, пожалеют, что родились на свет.
– Он же ребенок, – возразила Элейн, стараясь унять дрожь.
– Тем легче совершить убийство, не привлекая к себе внимания.
– Совершить убийство! – повторила она. – Но мальчику нет и восьми.
– Мне было девять, когда я убил в первый раз. Я пока не требую от Маттео слишком много, если это успокоит ваше нежное сердце. Но все на моей службе знают цену ошибки.
Когда двое малышей с испуганными серьезными лицами унесли его плащ, Маргарет поставила на стол золотую миску. Элейн протянула ей все еще дрожавшие руки, чтобы омыть их душистой водой, и вперед сразу выступил Дарио, широкоплечий юноша с грубоватыми чертами лица. Но поклонился он весьма изящно, снял с плеча салфетку и вытер Элейн руки.
– Прошу меня извинить за простую трапезу, миледи, – сказал пират. – Это совсем не то, чего бы я хотел. Настоящий пир в честь нашей женитьбы мы устроим в Монтеверде.
– Не имеет значения, – сдержанно ответила Элейн. Ее бы порадовало, если бы никакого обеда в Монтеверде вообще не было.
– Налей три кубка, – приказал он Дарио, наблюдая за тем, как юноша отпивал из каждого, а потом ставил на стол.
Рейвен сделал большой глоток из кубка и протянул его Элейн. Она пригубила вино, по крайней мере уверенная, что оно не отравлено. Затем он подал ей второй кубок, но, когда она хотела его взять, резко отвел руку.
– Не пейте отсюда. Будьте внимательны. Сначала понюхайте.
Элейн недоверчиво посмотрела на него, но пират твердо встретил ее взгляд. Она глубоко вдохнула запах.
– Чувствуете?
Она покачала головой.
– Пахнет специями.
Он снова подал ей первый кубок.
– Обратите внимание на цвет.
Элейн заглянула в кубок. Обычный для кларета медово-красный цвет и приятный аромат пряностей.
– Я ничего не вижу.
Он протянул второй кубок.
– А теперь?
Когда она почти уткнулась туда носом, пират слегка наклонил его... и она заметила на поверхности тончайший цветной слой.
– О, вижу.
– Наконец-то, – произнес он. – К счастью, это лишь капля оливкового масла. – Рейвен подвинул к ней
