заставила двигаться.
Лучше так, чем начать говорить.
— Опять нарушили наше уединение? — прошептал Питер, когда они следовали за ее отцом по направлению к дому. — Я больше не собираюсь терпеть, когда ты дразнишь мой член. Ты прекрасно знаешь, что делаешь. Так что никаких отговорок. И никаких откладываний на потом.
— Как пожелаешь, Питер, — прошептала она. — Я тоже хотела бы.
— Отлично. Возможно, теперь ты придешь ко мне, когда я захочу. — Он поцеловал ее в щеку, не переставая смотреть в сторону дома. — А вот и Николас ждет нас у дверей. Почему меня его присутствие не удивляет? Только взгляни на его пах, Элизабет. У него стоит, как столб.
— Питер, не надо…
— Я имею в виду, все мы готовы постоять за тебя, Элизабет. Но твой отец испортил нам утро, как думаешь? Я надеюсь, ты больше не будешь ничего портить. Но раз Николас здесь, я оставляю тебя с ним. Очевидно, он нас ждал с какой-то целью. Используй возможность общения с ним, Элизабет. Увидимся позже.
Она угрюмо проводила взглядом Питера, затем повернулась к Николасу:
— Ты должен находиться в постели.
— Ты тоже.
— В постели Питера, — дерзко сказала она.
— Он тебе о постели шептал на ушко? Он хочет видеть тебя рядом с собой, хотя так и не смог ничего сделать с тобой сегодня? Да, он действительно особенный. Но, с другой стороны, он же не купил тебя.
Элизабет напряглась.
— Он хотя бы не обвинял меня в убийстве.
— Перестань. Разве ты не слышала слова Минны? Я бредил.
— Ты и сейчас бредишь, если думаешь, что кто-то из нас хочет причинить тебе вред.
Он поднял руки.
— Тогда я склоняюсь перед твоим превосходящим интеллектом. У меня был шок. Произошел несчастный случай. Все просто хотят, чтобы я ушел.
— Тогда почему бы тебе не уйти? Здесь тебе делать нечего.
— Разве? Мне кажется, я здесь что-то купил.
— Ты же не будешь продолжать настаивать на выполнении сделки?
— Почему бы и нет? Ведь твой отец тратит деньги, как черноморский пират. Скоро он снова придет к тебе, когда будет подводить счета за месяц. И что с ним будет тогда, Элизабет? Пан или пропал? Тебе решать.
— Шантаж, — угрюмо проговорила она.
Разговор такого рода не стоило вести на крыльце Шенстоуна, где их могли подслушать. Но Николаса это, похоже, не волновало.
— Я и не отрицаю. Конечно, шантаж. Твое тело за его банковский счет. Твое сексуальное образование за мое удовольствие. Ничего не изменилось. Но когда придет время, ты покажешь Питеру твой маленький фокус с бусинами между ног? Покажешь, как ты возбуждаешь свои соски жемчужиной? Какое зрелище! Ему стоит посмотреть.
Он повернулся, чтобы уйти, но остановился и взглянул на нее.
— Или фокус останется нашей маленькой тайной? Ты не можешь отрицать, что от сделки ты получила именно то, что тебе было нужно, — с одним играешь ты, а другой играет с тобой. На твоем месте я бы сделал все, чтобы сохранить сделку в силе.
Таковы были условия: сделка оставалась в силе. Элизабет казалось, что Николас получает от нее больше выгоды, чем она. На самом деле она занималась самообманом. Факт оставался фактом: пока он наполняет счет ее отца, он должен наполнять ее.
Ей не стоило строить из себя праведницу: она была добровольной участницей. И ей очень нравилась такая сделка.
Канат над пропастью, по которому она шла, становился все тоньше и тоньше.
Необходимо было найти выход.
— Минна, дорогуша. Ты так и не вспомнила, гае могла видеть Николаса раньше? — Элизабет тихо присела позади Минны, которая уединилась в библиотеке. — Помнишь, мы с тобой говорили о том, что его отец был врачом?
Минна оторвалась от книжки и виновато посмотрела на Элизабет.
— Честно говоря, я как-то забыла обо всем, ведь произошло столько событий.
— Я надеялась, что ты вспомнила.
— Ну, ты же знаешь, как бывает: чье-то лицо выглядит знакомым, но ты не можешь вспомнить, где его видела, как бы ни старалась. У меня вертится в памяти, но на ум не приходит… Как себя чувствует Николас? Мне показалось, я видела его внизу.
— Да. Он ходит и разговаривает, как и раньше.
— Ужасный несчастный случай, — сказала Минна, снова берясь за книгу.
Элизабет начала подниматься наверх, затем передумала, осознав, что в доме стоит полная тишина.
Возможно, наступил подходящий момент для разговора с Джайлсом.
«…используй все возможности…»
Хороший совет Питера.
Джайлс, вероятно, сейчас в кладовой.
Элизабет положила ладонь на дверную ручку и застыла. А что она будет говорить?
«Что ты помнишь про ужасный скандал, который разразился в Шенстоуне из-за любовной связи мистера Ричарда с леди Дороти?»
Нет, так говорить нельзя.
Она спустилась в кухню.
Может, расспросить Кук? Элизабет уже проверила меню на сегодня, но можно внести изменения, чтобы как-то оправдать свой визит на кухню.
Нужно было что-то делать.
— Моя госпожа. — К Элизабет подошла Кук, вытирая испачканные мукой руки о передник. — Как поживает его светлость? Доволен ли он тем, как мы готовим?
— Все в порядке. Я просто хотела внести небольшое изменение в меню. Лучше снова подать морковь вместо зеленого горошка. В прошлый раз его светлость был очень доволен.
Элизабет поколебалась еще долю секунды, затем решилась:
— Могу предположить, что тебе в своей жизни приходилось готовить для очень многих людей. На моей памяти в доме редко бывало много народу. Полагаю, что во времена первой жены Уильяма дела обстояли иначе.
— А, тогда. Тогда с нами жил мистер Ричард. — Кук продолжала месить тесто. — К мистеру Ричарду приезжало много друзей. По выходным всегда находилась работа, какая-нибудь вечеринка для его друзей. Жаль, что он решил уехать.
Элизабет почувствовала, как у нее участился пульс. Зацепка!
— Он сам решил уехать?
— Ну, мистер Уильям сказал… Хотя я не могу утверждать, просто ходили слухи, моя госпожа.
— Было, наверное, ужасно.
— Я точно не знаю, моя госпожа. Я только слышала чужие разговоры, и в них нелестно отзывались о мистере Ричарде. Слова не для ушей моей госпожи.
— Я уже знаю, — мягко проговорила Элизабет. — Мистер Ричард и леди Дороти.
— Да.
— Поэтому мистер Уильям вынудил брата уехать.
— Так и было.
— А леди Дороти?
— Она тоже ненадолго уходила. Элизабет задержала дыхание. Дороти ушла после отъезда Ричарда?
