Приблизившись к Стеклянному дому, я увидал двух слуг, протиравших уксусом окна. Узнав от них, что леди Онор дома, я передал Предка конюшему и вошел во внутренний двор. Здесь другой слуга поливал растения, зеленевшие в горшках, расставленных вдоль стен. Леди Онор, сидя на скамье, наблюдала за ним. На ней было голубое платье, а белокурые локоны, сегодня не скрытые головным убором, перевивала голубая лента. Увидев меня, она приветливо улыбнулась.
– Добрый день, Мэтью. Не ожидала увидеть вас сегодня.
– Вынужден извиниться за то, что явился незваным, – с поклоном ответил я. – Но…
– У вас возникла необходимость вновь задать мне какие-то вопросы?
– Признаюсь, вы угадали.
– Ну что же, садитесь рядом, – со вздохом предложила леди Онор.
– Эдвард, пока достаточно, – обратилась она к слуге. – Еще раз польете вечером.
Слуга поклонился и оставил нас. Леди Онор окинула двор задумчивым взором.
– Боюсь, мои зеленые питомцы не вынесут этой кошмарной жары, – произнесла она. – Видите ли, я пытаюсь выращивать гранаты, но слуги мои совершенно не умеют ухаживать за столь нежными деревцами. Они поливают их не тогда, когда нужно, льют слишком много воды или, наоборот, слишком мало.
– Подобное пекло губительно для всех растений, – заметил я. – Можно не сомневаться, урожай в этом году будет весьма скудным. – Скорее всего, – равнодушно проронила леди Онор. – Но, полагаю, вы явились сюда не для того, чтобы говорить об урожае.
– Вы правы. Леди Онор, я должен кое в чем вам признаться, – пробормотал я, проклиная внезапно напавшую на меня застенчивость. В конце концов, мне не за что было извиняться, я докучал ей расспросами по обязанности, а не ради собственного удовольствия.
– Мне известно о том, что герцог Норфолкский преследовал вас своими домогательствами, – выпалил я одним духом. – Во время нашего разговора у реки вы о многом умолчали. Вы понимаете, что я должен был докопаться до истины. Мне пришлось поговорить с Марчмаунтом.
Я ожидал вспышки гнева, но леди Онор всего лишь отвернулась и на мгновение устремила взгляд в пустоту. Когда она вновь посмотрела на меня, на губах ее играла усталая улыбка.
– Когда мы с вами беседовали, гуляя вдоль реки, я более всего опасалась, что вы не удовлетворитесь моими признаниями и сообщите Кромвелю о том, что я продолжаю упорствовать в своей скрытности. Скажите, вы обратились к Марчмаунту, пытаясь оградить меня от неприятностей, связанных с допросом у графа?
– Не стану отрицать, это так.
– Вы очень добры ко мне, Мэтью. Я не заслуживаю подобного отношения. Знаете, мне казалось, если открою правду об оскорбительных домогательствах герцога не в дружеской беседе, а на допросе, под грубым принуждением Кромвеля, честь моя пострадает меньше. Разумеется, все это глупости.
– Мне очень жаль, леди Онор, что служебные обязанности вынудили меня проникнуть в чужую тайну.
– Что ж, по крайней мере, вы не станете распускать обо мне сплетен, – сказала она, глядя мне прямо в лицо. – Хотя на вашем месте мало кто счел бы нужным держать язык за зубами. Сплетни – лакомое блюдо, не так ли?
– Вы знаете, как я отношусь к вам, леди Онор. И знаете, что я никогда не позволю себе порочить ваше имя.
На мгновение она накрыла мою руку своей, а когда убрала ее, у меня возникло странное ощущение. Мне казалось, нежная ее ладонь по-прежнему касается моей кожи.
– Вы истинный джентльмен, Мэтью, – изрекла леди Онор с улыбкой. – Кстати, я отправила Генри назад в деревню. Этому юноше никогда не добиться успеха при дворе. И теперь я могу со спокойной совестью отвергнуть все оскорбительные предложения старого развратника.
– Я не думал, что вы питаете к герцогу столь глубокую неприязнь.
– Я полагаю, он не имеет права на то высокое положение, которое занимает, – изрекла леди Онор. – Норфолк – один из первых людей в королевстве, меж тем род его отнюдь не отличается древней и славной историей. В отличие от рода Вогенов, – добавила она с гордостью.
– Леди Онор, я должен вновь задать вам вопрос, – выпалил я, набрав в грудь побольше воздуху. – Клянусь, это в последний раз. Скажите, возможно, существуют еще какие-нибудь обстоятельства, о которых вы умолчали? Обстоятельства, которые могут иметь любое, пусть даже самое отдаленное отношение к убийству братьев Гриствудов.
Во взгляде леди Онор мелькнуло откровенное недоумение.
– Мэтью, я уже дала клятву на Библии. Если вы помните, я поклялась, что притязания герцога не имели отношения к греческому огню. И это чистая правда. В моем присутствии герцог никогда не упоминал о нем. А Марчмаунт сделал это один только раз, когда предупредил меня, чтобы я была с вами осторожна. Как я уже сказала, я горько сожалею о том, что уступила искушению и заглянула в документы, которые не были предназначены для моих глаз.
– Сегодня утром Марчмаунт тоже заверил меня, что герцог добивался от вас вовсе не рассказа о греческом огне. И все же мне показалось, барристер по-прежнему что-то скрывает, – сказал я, неотрывно глядя в глаза леди Онор.
– Возможно, ваша догадка справедлива, – улыбнулась она, – но я отнюдь не являюсь поверенной всех тайн Уильяма Марчмаунта. Вы хотите, чтобы я вновь поклялась на Библии?
– Нет, – покачал я головой, – в этом нет необходимости. Простите мою назойливость.
Леди Онор снисходительно кивнула.
– Клянусь Пресвятой Девой, Мэтью, вы самый любезный инквизитор на свете, – усмехнулась она.
