в библиотеке какие-нибудь записи относительно человека по имени Сент-Джон, а также относительно этого бочонка и его содержимого. Признаюсь вам, сэр, мне хотелось выбраться отсюда как можно скорее, – сказал Кайтчин и беспокойно огляделся по сторонам.
– Я прекрасно вас понимаю, – кивнул я. – Итак, бочонок был полон темной густой жидкости. Теперь понятно, почему в древние времена это вещество называлось «темный огонь».
– Да, жидкость была темной, словно бездонные глубины ада. Мастер Гриствуд приказал своему подчиненному вновь закрыть бочонок и вместе со мной отправился в библиотеку.
– Нам тоже стоит туда подняться, – решил я. – Вижу, мастер Кайтчин, вам здесь не по себе.
– Не скрою, сэр, это так. Я бы предпочел отсюда выйти.
Мы поднялись в церковь и вышли во двор, залитый ярким солнечным светом. Стоило Кайтчину увидеть жалкие руины, в которые превратились монастырские здания, на глаза у него навернулись слезы. Глядя на старика, я предавался невеселым размышлениям. В прошлом, когда монах входил в стены монастыря, он умирал для мира, отказывался от прошлой жизни, от всех прав и притязаний. Ныне парламент принял указ, восстанавливающий бывших монахов в законных правах. В Линкольнс-Инне шутили, что лорд Кромвель «возродил монахов к жизни». Но что ожидало их в этой жизни, вот в чем вопрос.
– Идемте, мастер Кайтчин, – мягко сказал я. – Проводите нас в библиотеку.
Мы прошли через лишившийся крыши дом собраний, потом пересекли сад у дома настоятеля, где по- прежнему играли дети. Горничная, снимавшая с веревок белье, бросила на нас любопытный взгляд.
Когда мы вошли в сад, дверь дома распахнулась, и на пороге появился невысокий человек в роскошной шелковой рубашке. У меня перехватило дыхание, ибо то был сэр Ричард Рич собственной персоной. Не так давно, на торжественном собрании в Линкольнс-Инне, я имел случай быть ему представленным.
– Черт, – едва слышно пробормотал Барак и склонил голову в поклоне, так как Рич направился прямиком к нам. Я тоже поклонился, а испуганный Кайтчин последовал моему примеру.
Рич остановился напротив нас. Красивое, изящно очерченное лицо его выражало недоумение, брови сердито хмурились. Пронзительные серые глаза, казалось, хотели просверлить нас насквозь.
– Брат Шардлейк? – произнес он так, словно увидал бог весть какую диковину.
– Неужели вы помните меня, сэр? Для меня это большая честь.
– Горбуна трудно забыть, – пожал плечами Рич.
По губам его скользнула холодная улыбка, я вспомнил, что он пользуется репутацией чрезвычайно жестокого человека. Поговаривали даже, что, допрашивая еретиков, он собственными руками вздергивал их на дыбу. К моему удивлению, все три девочки бросились к нему, раскинув ручонки.
– Папа, папа! – кричали они.
– Подождите, девочки, я занят. Мэри, уведи их в дом.
Служанка поспешно выполнила распоряжение, Рич проводил детей взглядом.
– Мой маленький выводок, – снисходительно проговорил он. – Моя жена вечно ворчит, что я мало их секу. А теперь скажите, что вам понадобилось в моем саду? О, вы тоже здесь, бывший брат Бернард! Эта белая сутана идет вам куда больше, чем черное доминиканское одеяние.
– Сэр… я… – только и мог пролепетать бедный Кайтчин.
От страха язык отказывался ему повиноваться. Я пришел ему на помощь, стараясь говорить так же спокойно и невозмутимо, как и сам сэр Ричард.
– Мастер Кайтчин собирался показать нам библиотеку. Лорд Кромвель дал мне разрешение ознакомиться с ней.
– В библиотеке не осталось ни одной книги, брат Шардлейк, – усмехнулся Рич. – По моему распоряжению люди из Палаты сожгли весь этот хлам.
Сообщив это, он с насмешливой улыбкой поглядел на потупившегося Кайтчина.
– Я имел в виду здание, милорд, – уточнил я. – Мне доводилось слышать, что это здание весьма интересной архитектуры, и я хотел всего лишь…
– Уж чего-чего, а зданий в этом городе предостаточно, – усмехнулся Рич. – И по моему разумению, намного интереснее осматривать те, у которых есть крыша. Клянусь богом, брат Шардлейк, вы наверняка преуспеваете в своей корпорации. Служить лорду Кромвелю очень выгодно, не так ли? Насколько я понимаю, он вернул вам свое расположение? – Рич прищурился и вперил в меня пронзительный взгляд. – Что ж, если граф дал вам разрешение осмотреть библиотеку, я не стану чинить вам препятствий. Только будьте осторожны, а то вороны, которые свили гнезда на балках, нагадят вам на головы. Раньше здесь гадили только паписты, а теперь вот гадят птицы. Так-то, бывший брат Бернард.
Он вновь с усмешкой посмотрел на Кайтчина, который по-прежнему не поднимал головы. Рич сурово поджал губы и повернулся ко мне.
– В следующий раз, когда вам понадобится пройти через мой сад, не забудьте спросить у меня позволения, брат Шардлейк, – процедил он и, не проронив более ни слова, направился к дому.
Лишь когда за Ричем закрылась дверь, Кайтчин вышел из оцепенения и торопливо зашагал к воротам.
– Я с самого начала говорил, нам не стоит сюда ездить, – проворчал Барак. – Граф предупреждал, что Рич ничего не должен знать.
– Он ничего и не узнал, – неуверенно возразил я. – Мы ни словом не обмолвились о том, что действительно привело нас сюда.
– И все же Рич что-то заподозрил. К тому же он очень любопытен. Наверняка он сейчас наблюдает за нами из окна. Только не оглядывайтесь! Я и так это знаю.
Выйдя из сада, мы оказались на вытоптанной лужайке, которую с трех сторон окружали
