красноречиво свидетельствует о том, что вы выше суетного стяжательства.
– Надеюсь, вы не обманываетесь на мой счет, леди Онор, – со смехом ответил я. – И отдаю должное столь лестной для меня прозорливости.
– Увы, как раз прозорливостью я не могу похвастаться. В противном случае я избежала бы многих бед, – возразила моя прекрасная собеседница и на несколько мгновений погрузилась в молчание. – Я слышала, что вчера ваш друг бросил герцогу Норфолку несколько весьма нелицеприятных слов. Он или отчаянный храбрец, или безнадежный дурак.
– Но кто рассказал вам об этом случае?
– У меня есть свои источники, – с улыбкой ответила она.
«Скорее всего, Марчмаунт», – решил я. Этой женщине нравилось быть загадочной.
– Возможно, он и дурак, и храбрец одновременно.
– Но разве подобное сочетание возможно? – со смехом осведомилась леди Онор.
– Полагаю, да. По крайней мере, для убежденного библейского христианина, каковым является мой друг Годфри.
– Вы тоже библейский христианин, не так ли? Вы ведь человек лорда Кромвеля и, следовательно, ярый сторонник Реформации?
Я взглянул во внутренний двор, где постепенно сгущались сумерки.
– Когда я был молод, сочинения Эразма пленили мое воображение. В мечтах я рисовал себе мир, где царит всеобщее благоденствие и людей соединяет истинная братская любовь. Я верил, что путем реформ можно освободить христианское учение от всех тех пагубных искажений, которые принесла в него старая церковь.
– Когда-то я тоже была увлечена идеями Эразма, – сообщила леди Онор. – Но пока что его мечты отнюдь не становятся явью, не так ли? Мартин Лютер начал кровавый поход против церкви, и Германия погрузилась в пучину вражды и хаоса.
– Но Эразм не несет никакой ответственности за слова и деяния Лютера, – возразил я. – Меня всегда удивляет, когда этих двоих связывают воедино.
– Я полагаю, бедный Эразм был бы неприятно поражен, увидав, к каким прискорбным последствиям привело воплощение его идей в реальность, – заметила леди Онор с грустным смехом. – Если я не ошибаюсь, он очень любил цитировать Евангелие от Иоанна, главу шестую. Помните эти слова: «Дух животворит, плоть не пользует нимало»? К сожалению, поступки людей определяют грешные влечения и страсти, и так будет до скончания времен. Люди всегда будут хвататься за любую возможность ниспровергнуть старую власть. Тех, кто полагает, что человечество можно усовершенствовать, сообразуясь с требованиями разума, неминуемо ждет разочарование.
– Вы слишком мрачно смотрите на вещи, – произнес я.
– Вижу, мои рассуждения нагнали на вас тоску, – улыбнулась леди Онор. – Я сегодня в печальном настроении. Вы должны меня извинить. Несомненно, вы явились сюда, дабы заняться делами, подобно всем этим труженикам, что дотемна корпят над бумагами. Я непростительно злоупотребила вашим временем, мастер Шардлейк.
– О, в вашем обществе забываешь и о времени, и о самых важных делах, – галантно изрек я.
Она встретила мой избитый комплимент снисходительной улыбкой. Поколебавшись несколько мгновений, я решился и произнес:
– Леди Онор, я хотел бы спросить у вас…
Улыбка по-прежнему играла на ее губах, однако она предостерегающим жестом вскинула руку.
– Я догадываюсь, о чем вы хотите спросить. Не скрою, я ждала, когда вы заговорите об этом. Но прошу вас, не сегодня. Я очень устала, к тому же мне давно пора вернуться домой.
– Это ваша карета ожидает во дворе?
– Да. – Леди Онор пристально посмотрела на меня. – Обещаю, мастер Шардлейк, завтра мы непременно поговорим обо всем, что вас интересует.
Мне следовало бы настоять на своем и задать занимающий меня вопрос не откладывая. Однако я счел за благо не перечить, встал и поклонился. Грациозно покачивая юбками, она двинулась через двор, подол шелкового платья мел булыжники. Проводив ее глазами, я пошел в свою контору. Я успел заметить, что в окне Годфри горит свет.
Друг мой сидел за столом и, сосредоточенно нахмурившись, проглядывал документы одного из моих дел. Мотыльки роем кружились вокруг свечи и, как это принято у этих неразумных созданий, обжигали крылышки и падали на пол. Светлые волосы Годфри были взлохмачены, так как во время работы он имел обыкновение постоянно их ерошить. На носу у него сидели небольшие круглые очки, которые придавали молодому лицу почтенный ученый вид.
– Годфри, я вижу, вы работаете на меня в поте лица своего, – с улыбкой заметил я.
– Да, но по собственной воле, – ответил он. – Хорошо, что вы заглянули, а то я чертовски устал и давно уже мечтаю, чтобы кто-нибудь отвлек меня от работы.
Годфри испустил тяжкий вздох.
– Сегодня выяснилось, что мне придется держать перед правлением корпорации ответ за свое недостойное поведение.
На губах Годфри мелькнула грустная улыбка.
– С одним делом я почти закончил. Работа продвигалась бы быстрее, если бы Скелли имел похвальную привычку держать бумаги в порядке. Он пытается, бедняга, но, честно говоря, без большого успеха.
– Годфри, выступив против герцога Норфолка, вы подставили себя под удар, – произнес я, не
