самообладание.
– Мне очень жаль, сэр Ричард, но, увы, я не понимаю, что вы имеете в виду, – ответил я, стараясь говорить как можно хладнокровнее.
– Вы совершили ошибку, ввязавшись в дело, которое находится выше вашего разумения. С вашей стороны было бы куда разумнее помогать мелким фермерам разрешать споры из-за выгонов и огородов.
– О каком деле вы говорите, сэр Ричард?
– Вы прекрасно знаете, о каком, – процедил Рич. – Не стоит делать вид, что вы глупее, чем в действительности. Позвольте мне дать вам добрый совет, брат Шардлейк. Не суйтесь куда не надо. Иначе вам придется горько об этом пожалеть.
С этими словами Рич резко повернулся и удалился прочь. Мы с Бараком молча смотрели ему вслед.
– Он все знает, – осевшим от волнения голосом нарушил молчание Барак. – Он знает о греческом огне.
– Но откуда он мог узнать?
– Понятия не имею. Тем не менее ему все известно. По-моему, его намеки были достаточно откровенны. Возможно, ему обо всем рассказал сам Гриствуд.
– Да, слова Рича нельзя расценить иначе, как откровенную угрозу, – нахмурившись, пробормотал я. – Но, угрожая мне, он угрожает Кромвелю.
– Может быть, он не знает, насколько граф заинтересован в этом деле.
– Вряд ли, – покачал я головой. – Рич и Билкнэп явно связаны. Стоило Билкнэпу исчезнуть, к нам подошел Рич. И в тот день, когда мы узнавали о Кайтчине в Палате перераспределения, Билкнэп явно выполнял какие-то поручения Рича.
– Да, скорее всего, Билкнэп находится под покровительством Рича, – поджал губы Барак. – Мы должны поставить графа в известность об этом.
– Господи боже, только Рича нам и не хватало! – с горечью воскликнул я.
Кто-то, прокладывая путь в толпе, ощутимо двинул меня локтем, и я раздраженно добавил:
– Надо уносить отсюда ноги. Нам пора в Лотбири.
ГЛАВА 20
Желающих перебраться через реку по-прежнему было множество, и нам снова пришлось довольно долго ждать, пока один из перевозчиков освободится.
– Вы и вправду думаете, что этот шельмец Билкнэп подкупил судью? – облокотившись на парапет, спросил Барак.
– Утверждать с уверенностью не могу, но, судя по всему, так оно и было. Хеслоп пользуется скверной репутацией.
– Вы уверены, что выиграете, если иск передадут в суд лорд-канцлера?
– Я ни в чем не уверен. Однако надеюсь на победу. В суде лорд-канцлера самым тщательным образом разберут все обстоятельства дела. Но одному Богу известно, когда дело дойдет до слушания. Эта каналья Билкнэп прав – в суде лорд-канцлера не спешат с рассмотрением исков, да и слушания постоянно откладываются. Кстати, я назвал свою лошадь Канцлером именно потому, что это славное животное тоже не имеет привычки спешить, – с улыбкой заметил я и добавил серьезным тоном: – Сейчас ваша задача – найти хотя бы нескольких лжесвидетелей из тех, кого подговорил Билкнэп. Мы предложим им награду и, если лорд Кромвель даст на это согласие, оставим совершенное ими преступление без всяких последствий. Я уже говорил: нам необходим веский козырь против Билкнэпа. Особенно если за ним действительно стоит Рич.
– Я непременно найду этих олухов-свидетелей, – пообещал Барак и взглянул мне прямо в глаза. – Но к отчиму я обращаться не буду. Я даже не знаю, где они с матерью сейчас живут. Да если и знал бы, никогда не переступил бы их порога. Этого я не могу сделать даже ради графа.
– Вот как? А я думал, ваша преданность графу безгранична.
В глазах Барака мелькнула печаль.
– Я любил своего отца, хотя от него вечно разило дерьмом. За незавидную работу золотаря он взялся сразу после моего рождения – иначе ему было бы не поднять меня на ноги. Конечно, моя мать была очень недовольна, что муж ее занимается таким малопочтенным ремеслом, и вечно пилила беднягу. А когда мне было двенадцать, отец умер.
Я кивнул, весьма заинтересованный рассказом Барака. Впервые мой заносчивый и нелюбезный помощник пустился в подобные откровения.
– Чтобы свести концы с концами, мы много лет подряд держали жильца, поверенного по имени Кении. Он занимал лучшую часть дома, а мы ютились в двух комнатах. Как и все представители вашего сословия, он был мастер молоть языком, и мать моя смотрела на него с восхищением. К тому же он стоял выше ее на общественной лестнице. – Лицо Барака исказилось от отвращения, когда он говорил об этом Кении. – Так вот, через неделю после смерти отца матушка моя вышла замуж за этого краснобая. Отец, как говорится, и остыть не успел. Знаете, что она мне сказала? В точности то же самое, что сказали вы, поговорив с милейшей мистрис Гриствуд: «Бедная вдова должна сама о себе позаботиться». – Полагаю, у вашей матушки не было другого выхода.
– Может быть. Но, так или иначе, когда она так скоропалительно вышла замуж, я едва не рехнулся, – заявил Барак и рассмеялся отрывистым хриплым смехом. – Наверное, я и по сей день не полностью оправился от этого удара. Я убежал из дома, бросил школу, хотя всегда был одним из первых учеников. Проскитавшись какое-то время, я связался с шайкой мелких воришек. Сами понимаете, мальчишке-сироте тоже приходится самому о себе заботиться.
Барак помолчал, неотрывно глядя на воду, и заговорил вновь:
