Уважаемая миз Блумвуд.
Благодарим Вас за проявленный интерес к нашему банку и Ваше заявление на ссуду в нашем банке.
К сожалению, «покупка одежды и косметики» не считается достаточной причиной для выдачи такой крупной необеспеченной ссуды. Поэтому Ваше заявление не было одобрено нашими экспертами.
Еще раз благодарим за проявленный интерес.
С уважением,
Маргарет Хопкинс,
консультант по ссудам и займам.
Банк Эндвич
Филиал Фулхэм
Фулхэм-роуд, 3
Лондон
Миз Ребекке Блумвуд
Берни-роуд, д. 4, кв. 2
Лондон
24 марта 2000 года.
Уважаемая миз Блумвуд.
Пишу с целью подтвердить нашу встречу, запланированную на понедельник, 27 марта, в 9.30 в нашем офисе в Фулхэме. Администратору при входе скажите, что Вам назначена встреча у г-на Смита.
С нетерпением жду нашей встречи.
С уважением,
Дерек Смит,
менеджер.
15
Никогда в жизни мне не было так плохо, как на следующее утро. Никогда.
Первое чувство после пробуждения – боль. Вспышки боли всякий раз, когда пытаюсь повернуть голову, открыть глаза, осознать элементарные вещи – кто я, где я, какой сегодня день и где я должна быть.
Какое-то время лежу неподвижно, с трудом, но жадно втягиваю воздух, словно борясь за жизнь, еще теплящуюся в моем несчастном теле. Но вскоре начинаю задыхаться от переизбытка кислорода, к лицу приливает кровь. Чтобы не скопытиться окончательно, приказываю себе дышать спокойно и медленно. Вдох… выдох, вдох… выдох. Очень скоро я вернусь к жизни и все будет хорошо. Вдох… выдох.
Значит, так… Ребекка… Правильно. Меня зовут Ребекка Блумвуд… Кажется. Вдох… выдох, вдох… выдох.
Что еще? Ужин. Я вчера где-то ужинала. Вдох… выдох, вдох… выдох.
Пицца. Я ела пиццу. С кем? Вдох… выдох, вдох…
С Таркином.
Выдох.
Господи, Таркин.
Смотрела его чековую книжку. Все пропало. Я сама все испортила.
Знакомый прилив отчаяния захлестывает меня, и я закрываю глаза, пытаясь унять пульсирующую боль в висках. Вспоминаю, как вчера вернулась к себе в комнату и нашла полбутылки виски. Недопитая бутылка – мне когда-то подарили ее на презентации шотландского фонда – стояла в комоде. Я ее открыла и, хотя терпеть не могу виски, сделала… ну… пару глоточков. Что, по-видимому, и объясняет мое сегодняшнее самочувствие.
Я заставляю себя медленно сесть и в вертикальном состоянии прислушиваюсь к звукам. Сьюзи дома нет. Я одна.
Одна наедине со своими мыслями.
И этого, надо сказать, я вынести не в состоянии. Голова чугунная, во рту сухо, ноги трясутся. Но я должна встать. Должна отвлечься. Мне нужно выйти, выпить где-нибудь кофе.
Каким-то образом мне удается сползти с кровати, доковылять до комода и посмотреть на себя в зеркало. То, что я вижу, мне совершенно не нравится. Кожа зеленая, как у мертвеца, волосы прилипли к лицу. Но самое страшное – это выражение глаз: в них пустота и ненависть к себе. Вчера у меня был шанс, великолепная возможность, причем на блюдечке с голубой каемочкой. А я выкинула ее на помойку. Господи, какая же я дура. Мне даже жить не стоит.
Иду на Кингз-роуд, хочу затеряться во всеобщей суете. Воздух свежий и трескучий, и на улице мне почти удается забыть о событиях прошлого вечера. Почти, но не совсем.
В кофейне заказываю чашку капуччино и стараюсь пить как ни в чем не бывало. Как будто все в порядке, сегодня воскресенье, и я, как обычно, собралась по магазинам. Но ничего не получается. Не получается сбежать от собственных мыслей. Они роятся в голове, крутятся, как заезженная пластинка.
