Шопоголик и брачные узы

— Похоже, миссис Гиринг в моем вкусе, — с улыбкой говорит Люк, — До скорого.

Комната Сьюзи светлая, просторная, окно выходит в сад. Я сказала «сад»? Вообще-то это настоящий парк — тысяч двенадцать акров. Безразмерные лужайки, раскинувшиеся за домом, тянутся до кедровой рощи и озера, в котором Сьюзи едва не утонула, когда ей было три года. А слева от дома разбит розарий — царство клумб, гравиевых дорожек и живых оград; именно там Таркин и предложил Сьюзи руку и сердце. (Кажется, он встал на одно колено, а когда поднялся, вся брючина у него была в грязи. Это так похоже на Таркина.) Справа от дома старый теннисный корт, а дальше, до самой ограды, отделяющей сад от церковного кладбища, растут сорняки. Выглянув из окна, я вижу, что позади дома разбит большой шатер, а за теннисным кортом по траве до самых церковных ворот змеится дорожка с навесом.

— Ты что, собираешься идти в церковь пешком? — Мне становится страшно за туфельки Сьюзи от Эммы Хоуп.

— Что ты, глупышка! Поеду в экипаже. Но гости пойдут обратно в дом, и их будут встречать официанты с подогретым виски.

— Вот это да! — шепчу я, глядя, как человек в джинсах забивает колышек в землю. Как тут не позавидовать! Вот бы и мне изумительно торжественную свадьбу с лошадьми, экипажами и радостной суматохой.

— Правда, замечательно получится? — Сьюзи лучится от счастья. — Все, бегу зубы чистить…

Она исчезает в ванной, а я направляюсь к ее туалетному столику, где к зеркалу прикреплено объявление о бракосочетании. Госпожа Сьюзен Клиф-Стюарт и господин Таркин Клиф-Стюарт… С ума сойти. Я и забыла, что моя подруга такая аристократка.

— Хочу титул, — объявляю я, когда Сьюзи возвращается в комнату с расческой в руке. — А то чувствую себя обездоленной — Как его получить?

— О-ой, не надо. — Сьюзи морщит нос. — Это такая чушь. К тебе будут обращаться в письмах «достопочтенная миледи».

— И все-таки. Это было бы круто. Кем бы мне заделаться?

— Ну… — Сьюзи теребит прядь волос, — леди Бекки Блумвуд?

— Звучит так, будто мне девяносто три года. А как насчет Бекки Блумвуд, кавалера ордена Британской империи пятой степени? Ведь получить пятую степень, кажется, довольно просто?

— Просто, да не очень, — доверительно сообщает Сьюзи. — Ее дают за заслуги в области промышленности или еще какой-то скучищи. Могу выдвинуть твою кандидатуру, если хочешь. А теперь давай, показывай свое платье!

— Сейчас! — Я взгромождаю чемодан на кровать, отмыкаю замки и бережно извлекаю творение Дэнни. — Что скажешь? — Я с гордостью прикладываю платье к себе и взмахиваю подолом из золотого шелка. — Потрясающе, правда?

— Фантастика! — Сьюзи смотрит на платье расширенными глазами. — В жизни не видела ничего подобного! — Она осторожно прикасается к вышивке на плече. — Откуда это? Из «Берниз»?

— А вот и нет, это от Дэнни. Помнишь, я тебе говорила, что он шьет мне платье?

— Точно… — Сьюзи морщит лоб. — Так, Дэнни — это который?

— Мой сосед сверху, — подсказываю я, — модельер. Мы с ним еще столкнулись на лестнице.

— Ах да… Вспомнила.

Но, судя по тону, если она и вспомнила, то смутно.

Не могу винить ее за это — Дэнни она видела каких-нибудь пару минут. Он как раз отправлялся навестить родителей в Коннектикут, а Сьюзи ковыляла по лестнице, горбатясь под своим чемоданом, так что они толком и не разговаривали. И все же… Как странно — Сьюзи почти не знает Дэнни, а Дэнни не знает ее, и оба они так важны для меня. Словно у меня две жизни, и чем дольше я живу в Нью-Йорке, тем больше эти жизни расходятся.

— А вот мое! — с волнением шепчет Сьюзи.

Она распахивает гардероб, расстегивает ситцевый чехол — и я вижу платье ошеломляющей красоты, из зыбкого белого шелка и бархата, с длинными рукавами и шлейфом.

— О боже, Сьюзи… — У меня перехватывает дыхание. — Ты будешь такой красавицей! Я все еще поверить не могу, что ты выходишь замуж! «Миссис Клиф-Стюарт».

— Не называй ты меня так! — кривится Сьюзи. — Так обращаются к моей маме. Но вообще-то это очень удобно — выходить замуж за кого-нибудь из своей семьи, — добавляет она, закрывая гардероб, — потому что фамилия остается та же самая. Так что инициалы на моих рамках прежние — С. К-С. — Она заглядывает в картонную коробку и достает оттуда красивую стеклянную рамку, украшенную узорами из сухих листьев. — Смотри, это новая серия.

Сьюзи сделала карьеру, оформляя рамки для фотографий, которые продаются теперь по всей стране; а в прошлом году она взялась и за фотоальбомы, оберточную бумагу и подарочные коробки.

— Основной мотив — морская раковина, — с гордостью говорит Сьюзи. — Нравится?

— Как красиво! — Я вожу пальцем по завиткам. — Как тебе такое пришло в голову?

— Идею подсказал Тарки. Как-то мы гуляли, и он рассказывал, как в детстве собирал ракушки, говорил о разнообразии форм в природе… И тут меня осенило!

Я смотрю на ее лицо и вдруг представляю себе их с Таркином, в толстых свитерах, бредущих рука об руку по овеваемым ветрами пустошам.

— Сьюзи, как же ты будешь счастлива с Таркином! — вырывается у меня — и это от души.

— Ты так думаешь? — Сьюзи краснеет от удовольствия. — Правда?

— Точно! Достаточно только взглянуть на тебя. Ты же вся светишься.

И правда. Как я сама не заметила раньше — она ведь совсем не похожа на прежнюю Сьюзи. Все тот же изящный нос, высокие скулы — но лицо округлилось, стало как будто мягче. И она все такая же тоненькая, но некоторая полнота… почти… Мой взгляд скользит по ее фигуре вниз — и останавливается.

Минуточку.

Нет. Конечно…

Нет.

— Сьюзи?

— Да?

— Сьюзи, ты… — Я сглатываю. — Ты не… беременна?

— Нет! — С негодованием восклицает Сьюзи. — Конечно, нет! Надо же такое придумать! И с чего ты только… — Она встречается со мной глазами, умолкает и передергивает плечом. — Ну ладно, да. Как ты догадалась?

— Как догадалась? По твоему… То есть видно, что ты беременна.

— Вовсе нет! Никто больше не заметил!

— Наверняка заметили. Это же очевидно!

— Ничего не очевидно! — Сьюзи втягивает живот и смотрится в зеркало. — Ну как? А когда я затяну корсет…

Голова идет кругом. Сьюзи беременна!

— Так это секрет? Твои родители не знают?

— Нет! Никто не знает. Даже Тарки. — Сьюзи строит гримаску. — Это ведь несколько рановато — быть беременной в день свадьбы, да? Я-то хотела притвориться, что ребенок зачат во время медового месяца.

— Но тут же как минимум три месяца.

— Четыре. Ребенок родится в начале июня. Я во все глаза смотрю на нее.

— И каким образом ты собиралась притвориться? Относительно медового месяца?

— Ну… — Сьюзи с минуту раздумывает. — Это могли быть преждевременные роды.

— На четыре месяца?

— Да никто и считать не станет! Ты же знаешь, какие у меня родители рассеянные.

Что есть, то есть. Однажды они заехали за Сьюзи в пансион, чтобы забрать ее в конце семестра, что само по себе было замечательно, — только она к тому времени уже два года как закончила школу.

— А Таркин?