– Ох, Фред, я так этому рада! – воскликнула она.
Он, будто не слыша, продолжал:
– Конечно, я поступал так не от злости, а скорее от сознания своей беспомощности… Однако все это ранило тебя, а я тогда, в бешенстве оттого, что дал себя одурачить, ничего не понимал. Уязвленная гордость и ощущение холодной пустоты в сердце заставляли меня делать вещи, о которых я буду сожалеть всю жизнь.
– Фред, послушай! – наконец удалось вставить Хелен. – Ты был в этом не одинок, помнишь, я ведь тоже говорила тебе, что считаю Флер более подходящей для тебя парой… Так знай, я испытывала тогда те же чувства, что и ты. Правда, даже в самые тягостные минуты я в глубине души не верила собственным словам. Ох, если бы ты знал, какие ужасные чувства пробуждало во мне то, что вы сидите рядом, танцуете вместе…
– Я знаю. – Слабая улыбка тронула губы Фреда, и он нежно коснулся ее пышных волнистых волос.
Они посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.
Потом он встал, взял ее за руку и повел в спальню.
– Мне нравится эта кровать и эта комната, – сонно проговорила Хелен.
Фред критически осмотрел свою спальню.
– Ну, здесь, по крайней мере, удобно…
– Здесь ты впервые овладел мною, да и потом мы столько раз занимались на этой кровати любовью. Думаю, нам не стоит менять убранство этой комнаты.
– Согласен, радость моя. Сохраним ее такой в память о нашей любви! Невозможно забыть, как ты была великолепна, впервые оказавшись на этой кровати. А сегодня…
Сегодня! Хелен восторженно вздохнула.
Сегодня Фред любил ее с пронзительной нежностью, с чувством полного, безраздельного обладания, а она самоотверженно отдавалась ему.
Опьяненные сознанием того нового чувства, которое рождалось сейчас, они говорили друг другу нежные слова и сопровождали их изысканными ласками. Физическая близость впервые наполнилась для них душевной.
– Помнишь, ты говорил, что любишь секс натощак? – лукаво усмехнулась Хелен. Вдруг она резко села на кровати и принюхалась. – Ох, только не это!
Фред рассмеялся.
– Неужели у тебя никогда ничего не пригорало?
– Никогда! А вдруг там уже начался пожар?!
– Сомневаюсь… Но, пожалуй, все же стоит сходить вниз и посмотреть.
– Сейчас, вот только оденусь… – засуетилась Хелен. – Где мое платье?
Но Фред вновь привлек ее к себе и сказал:
– Никакого платья!
– Что?!… – ужаснулась она. – Послушай, я согласна совершать время от времени бесшабашные поступки, но не до такой же степени…
– Хочешь сказать, что кухня для тебя – святыня, и являться, туда нагишом не годится? Помнится, совсем недавно в гостиной ты позволила себе подобные вольности!
– А тебе не понравилось?
– Очень понравилось!
– Только об одном прошу тебя, милый, – с улыбкой повернулась к нему Хелен, – не смотри на меня так, даже если я одета. У меня начинают слабеть колени…
– Ох, Элл и, раньше ты никогда не говорила мне таких приятных вещей, – с радостным блеском в глазах заметил Фред.
Она подняла руку и коснулась пальцами его рта.
– Хватит болтать! Пора гасить пожар на кухне.
– Ну, ладно, уговорила. – Он выглядел комично серьезным. – Но не идти же тебе, в самом деле, голой…
Он встал, направился к гардеробу и извлек оттуда желтый шелковый халат. Ее халат!
Глаза Хелен расширились от удивления.
– Ох, я ведь забыла его здесь! Поверь, это не нарочно. Вернувшись домой, я вспомнила о нем, но не возвращаться же было… Я подумала, что ты его просто выбросишь.
– Нет, – сказал Фред, накидывая халат ей на плечи. – Как же я мог его выбросить, если он до сих пор пахнет тобой. В самые отчаянные минуты одиночества я, бывало, прижимался к нему лицом, и мне становилось легче…
– Ах, Фред, раньше ты никогда не говорил мне таких приятных вещей, – повторила Хелен его слова, и слезы брызнули у нее из глаз.
Спустившись вниз, влюбленные выяснили, что кухня наполнена чадом, а мясо молодого барашка обуглилось.
Взглянув друг на друга, они расхохотались.
– Придется ограничиться омлетом. Думаю, ты как-нибудь переживешь это? – спросила Хелен.
– У тебя, радость моя, даже омлет получается волшебный! Но с этим, думаю, можно не торопиться. Давай-ка лучше продолжим нашу бесшабашную жизнь.
– Считаешь, что нам стоит вернуться в постель?
– Да!
И она вновь оказалась в его объятиях.
Некоторое время спустя, после душа, они сидели за столом, поглощая омлет, и любовались видом, открывавшимся из окна гостиной.
– Ты была права, – сказал Фред. Хелен вопросительно взглянула на него. Он поднял свой бокал.
– Я чувствую, что мы с отцом, наконец, примирились.
– Ох, Фред, если бы ты знал, как я этому рада!
– Понимаешь, Элли, проблема была не в том, продолжать мне его дело или нет. Она заключалась в невозможности свести воедино разные взгляды на жизнь. Он смотрел назад, а я – вперед. Единственное, что терзает меня теперь, так это вопрос, почему я был так непримирим? Почему не шел на компромисс? Ведь отец с терпением и мудростью учил меня жизни, а я… Какая, в самом деле, несправедливость, что лишь после смерти родителей мы начинаем понимать их! Так произошло и со мной. Ведь до меня только сейчас дошло, что он хлопотал единственно о моем благе, причем начал беспокоиться об этом в те времена, когда сам я ни о чем таком еще не задумывался.
Хелен тоже подняла свой бокал, и они молча выпили.
Однако, проснувшись утром, она снова ощутила какие-то смутные опасения. Ей трудно было поверить в то, что все проблемы позади, и казалось, что вот-вот возникнут неведомые обстоятельства, способные переменить не только ход событий, но и саму ее судьбу.
– Фред! – сказала она неуверенно. – Давай прямо сейчас уедем куда-нибудь подальше и там поженимся.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Опять страхи? Она грустно кивнула.
Перед отъездом они сделали только два звонка: матери Хелен и миссис Хейворт.
– Детка, – сказала Дженнифер, услышав голос Хелен, – я чувствую, что нам с вами опять надо поговорить. Но мы отложим это до вашего возвращения.
Они вернулись только через месяц.
– Дорогие мои, как я за вас рада! – воскликнула миссис Хейворт, когда сын и невестка вошли в гостиную.
В комнату вплыла Лорен. Ее беременность еще не стала заметной, но походка уже потяжелела.
– Дорогая! У меня нет слов… – Она поцеловала Хелен в щеку. – Можно, я буду называть вас Элли?
– Конечно, – улыбнулась та.
– Знаешь, Элли, – шепнула ей Лорен чуть погодя, отведя в сторону, – ваше примирение с Фредом сняло с моей души камень. Дело в том, что хотя для меня и Рене-Пьера все и закончилось тогда на приеме
