— Мне кажется, что может существовать только два разумных объяснения твоего поведения. Или ты из тех глупых птичек, что наслаждаются самим процессом охоты, но в панике спасаются бегством, как только доходит до дела, или... Твой дорогой Пирс не совсем удовлетворяет тебя в определенном смысле, и ты просто не можешь время от времени не приглядеть что-нибудь более стоящее... По-видимому, в твоей жизни произошло что-то такое, что вынуждает тебя решиться на брак по расчету и, подобно последней изголодавшейся...
Грязное слово обожгло Торри, словно удар хлыста, на какой-то момент заставив окаменеть. Но едва до нее дошел смысл сказанного, как она побледнела и, не помня себя от гнева, со всего размаху влепила ему пощечину.
— Ты... ты... ты чудовище, — прохрипела девушка, пытаясь вырвать у него свою руку. — Ты...
— Позволь мне закончить, — невозмутимо произнес Джон. — Каждый день на земле заключается множество несовершенных браков, но я уверен, что таким пылким девушкам, как ты, не стоит спешить.
— А я — нет. — Торри захлебывалась от слез. — Если бы ты только знал...
— Но я знаю, — сказал он, неожиданно отпуская ее.
Она закрыла лицо руками, потрясенная той бурей эмоций, что охватила ее. Гнев, обида, оскорбленное самолюбие, отчаяние...
— Я ненавижу тебя, — прошептала девушка. — Но это еще не все: я рада, что задела твою гордость. И если хочешь знать, меня просто тошнит при мысли, что ты имеешь какие-то дела с моим отцом... Молю бога, чтобы никогда больше тебя не видеть!
Торри открыла дверцу машины и, выходя, бросила на него еще один, последний взгляд, с горечью заметив в его карих глазах немой вызов.
Она хотела было сказать: «Ничего не получится, не надейся!» Но Джон уже отвел взгляд, и девушка сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью в ответ на его сдержанное, вежливое пожелание спокойной ночи.
Все еще кипя от негодования, Торри вошла в подъезд и нетерпеливо нажала на кнопку лифта.
Легче умереть, чем избавиться от этого мерзкого чувства, подумала она, и в этот момент чья-то рука легла на ее плечо.
Вздрогнув, девушка обернулась. Джон О'Кинли протягивал ей ключи, которые она, должно быть, выронила, роясь в сумочке в поисках носового платка.
— Молчи, — предупредил он, увидев выражение ее лица.
Но она и так не могла вымолвить ни слова и только молча потянулась, пытаясь выхватить ключи из его рук.
Он зажал их в кулак и мягко произнес:
— Терпение, терпение, Торри. Ты всегда так эмоциональна?
Девушка отчаянно старалась не разрыдаться, но силы покинули ее, и слезы хлынули неудержимым потоком. Она плакала навзрыд, закрыв глаза, дрожа и всхлипывая.
И тут Торри почувствовала, что он обнял ее. Она приоткрыла губы, издав робкий звук протеста, и Джон прильнул к ним долгим поцелуем.
Когда он отпустил ее, девушка едва держалась на ногах и не упала только потому, что его сильные руки надежно поддерживали ее за плечи. Покачнувшись, она вошла в лифт, и, когда дверь начала закрываться, Джон молча поднял руку в легком, чуть насмешливом жесте прощания.
— Нет, — выдохнула Торри, чувствуя, что позволила этому человеку снова одержать верх, причем без малейшего сопротивления с ее стороны. — Нет... Я не целовала тебя. Это никогда больше не повторится.
Она проснулась среди ночи, дрожа и переживая все снова, потому что во сне ее преследовало ощущение его сильных рук, тепло его тела, тот дерзкий, почти оскорбительный поцелуй.
К утру она уже знала, что ненавидит Джона О'Кинли, ненавидит за все, что он сделал и еще сделает, смутив покой многих женщин... а больше всего за его слова о Пирсе.
Я бы убила его за это, подумала она холодно.
Постепенно Торри успокоилась, и в ее душе осталась только горечь от пережитого оскорбления.
И тут на нее обрушился новый удар. Она просматривала газеты в поисках объявления о продаже античного фарфора, когда один из заголовков привлек ее внимание.
Девушка бегло пробежала глазами статью, где говорилось о несостоятельности одной из компаний, занимающейся изготовлением приправ, соусов и специй. Название фирмы тактично не упоминалось, и она лениво отложила газету, отметив, что у «Гилл компании» будет одним конкурентом меньше.
Но вдруг у нее ёкнуло сердце. Она вспомнила, каким усталым выглядел отец в последние дни, как ее родители обхаживали, именно обхаживали Джона О'Кинли, богача, интересы которого были связаны с деятельностью подобных компаний.
— Нет, — прошептала Торри в ужасе. — О господи, нет! Пожалуйста, скажи мне, что это не так!
— Почему вы ничего не рассказали мне? — с упреком спросила Торри родителей, которые сидели перед ней в своей маленькой прелестной гостиной, тесно прижавшись друг к другу и взявшись за руки, словно дети.
— Дорогая, я хотела сделать это, — осторожно начала Энн. — Но твой отец запретил. Он не хотел огорчать тебя, когда, по всей видимости, ты была... — Она замялась.
— Была так погружена в себя, что ничего не замечала вокруг, — с горечью закончила Торри. — О, простите меня... Мама... отец... Объясните, что же произошло?
— Это в большей мере моя вина, — сказал сэр Рональд.
— Папа...
— Но это так, детка. Я просчитался, думая, что достаточно идти проторенной дорожкой, чтобы сохранить имя и репутацию. Но сейчас рынок наводнили компании более инициативные, новаторские и лучше ориентирующиеся в мире бизнеса. Так получилось, что в течение некоторого времени я продолжал вкладывать деньги в «Гилл компани», а она уже была обречена. С тем же успехом можно было наливать воду в дырявую бочку...
— Но у нас есть недвижимость. Дом... — вмешалась Торри, — и моя квартира...
— Детка, это последнее, что у нас осталось. Этого хватит, чтобы расплатиться с кредиторами, но, боюсь, будет недостаточно, чтобы избежать финансового краха...
Торри вскочила, собираясь возразить, но мать жестом остановила ее:
— Мы старались изо всех сил, дорогая, но положение на финансовом рынке против нас. Единственная надежда — это Джон О'Кинли. Не все еще потеряно, девочка. Если нам удастся уговорить его вложить деньги в «Гилл ком-пани», то положение стабилизируется, и мы сохраним свое имя.
— Как? — дрожащим голосом воскликнула Торри. — Я не понимаю... как вы добьетесь, чтобы он...
— Одна из его фабрик, производящая стеклотару, является нашим поставщиком и основным кредитором, — сказал сэр Рональд. — Кроме того, этот человек прекрасно разбирается в бизнесе, и если кто-то и может спасти нас, то это он. Надеюсь, Джон заинтересуется нашими предложениями, так как его собственная фирма при этом ничем не рискует. А в случае неудачи «Гилл компани» просто перейдет в его руки...
— Скажи, папа, — прошептала девушка, — в тот вечер он приходил на обед...
— Это была идея твоей матери. Она думала, что будет лучше, если он поближе познакомится с нашей семьей.
— Я всегда верила, что личные контакты помогают делу, — заявила Энн. — И еще тогда хотела все рассказать Торренс, но ты, Рональд, не позволил мне, — добавила она, укоризненно глядя на мужа. — Но я все еще надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, что твои женщины способны многое вынести на своих плечах.
— Я понимаю, — кивнул сэр Гилл. Его взгляд смягчился, остановившись на жене. — Ты удивительная женщина! Что касается тебя, моя дорогая, — он повернулся к дочери, — на обеде в прошлое воскресенье ты вела себя замечательно. Но давайте не будем обманывать себя, — продолжил он. — В таком вопросе
