– Я прекрасно тебя понимаю, Лэшер. Но если Он существует, значит, Он создал и любовь…
– Да… Любовь… Любовь – первопричина моей боли, – тихо произнес голос. – Именно она источник всех моих передвижений во времени, устремлений и планов. Все мои желания продиктованы любовью. Наверное, можно сказать, что я был… хотя я был точно таким, как сейчас… что я был отравлен любовью, что от зова Сюзанны я проснулся, чтобы любить и познать кошмар страсти. Но я все видел. И полюбил. И пришел сюда.
– Твои слова расстраивают меня, – неожиданно сказала Роуан.
– Любовь изменила меня, Роуан. Из-за нее я впервые почувствовал неудовлетворенность.
– Понимаю.
– А теперь я стремлюсь видоизмениться, обрести плоть, и это будет высшей точкой моей любви. Я так долго ждал тебя. До того как ты появилась, я видел столько страданий, что, будь у меня слезы, они лились бы потоком. Бог свидетель, ради Лангтри я создал иллюзию, будто плачу. Это был истинный образ моей боли. Я горевал не только по Стелле, но по всем моим ведьмам. Когда умер Джулиен, я испытал агонию. Моя боль была так велика, что я чуть было не вернулся в царство луны, звезд и тишины. Но было слишком поздно. Я бы не вынес одиночества. Мэри-Бет позвала – и я вернулся. Я заглянул в будущее и снова увидел тринадцатую. Я увидел, что сила моих ведьм возросла.
Роуан снова сомкнула веки. Огонь погас. Комнату наполнял дух Лэшера Хотя он был недвижим и не тяжелее воздуха, она кожей чувствовала его прикосновение.
– Когда я обрету настоящую плоть, – сказал он, – смех и слезы станут для меня такими же обычными, как для тебя или Майкла. Я превращусь в совершенный организм.
– Но не человеческий.
– Лучше, чем человеческий.
– Но не человеческий.
– Более сильный и выносливый, так как я буду живым воплощением разума, и у меня больше мощи, гораздо больше, чем у любого ныне здравствующего человека. Повторяю: я превращусь в новую особь. Стану тем видом, который сейчас не существует в природе.
– Это ты убил Артура Лангтри?
– Не совсем. Он уже умирал. То, что он увидел, ускорило его смерть.
– Но зачем ты показался ему?
– Потому что он был сильным и обладал способностью видеть меня, а я хотел, чтобы он попытался спасти Стеллу, ведь я сознавал, что она в опасности. Карлотта была врагом Стеллы. Карлотта обладала такой же силой, как ты, Роуан.
– Почему Артур не помог Стелле?
– Ты знаешь историю. Было слишком поздно. В такие моменты, требующие присутствия во времени, я становлюсь как дитя. Я был побежден одновременностью, потому что действовал во времени.
– Не понимаю.
– Выстрелы прозвучали в тот момент, когда я предстал перед Лангтри. Пуля попала в голову Стеллы, и смерть наступила слишком скоро. Я вижу далеко, но не могу предугадать все неожиданности.
– Так ты ничего не знал?
– Карлотта провела меня. Она направила меня не в ту сторону. Я тоже иногда совершаю ошибки. По правде говоря, меня очень легко обмануть.
– Каким образом?
– Зачем мне рассказывать? Чтобы тебе было легче справиться со мной? Ты сама знаешь, каким образом. Ты такая же сильная ведьма, как Карлотта Она проделала это, сыграв на чувствах Лайонела, и представила убийство как проявление любви. Она внушила Лайонелу, что он должен взять в руки пистолет и выстрелить в Стеллу. Меня не насторожили ее ненависть и злоба. Я просто не обратил внимания на любовные мысли Лайонела. А потом он смертельно ранил Стеллу, она упала и, широко открыв глаза, беззвучно позвала меня. Но спасти ее не было надежды. А Лайонел выстрелил во второй раз, навсегда изгнав дух Стеллы из ее тела.
– Но ты убил Лайонела. Ты довел его до смерти.
– Это так.
– А Кортланд? Ты и его убил?
– Нет. Я боролся с Кортландом. Я противостоял его силе, и ему не удалось применить ее против меня. Он, можно сказать, пал в сражении. Я не убивал твоего отца.
– Зачем ты с ним боролся?
– Я его предупреждал. Он возомнил, что может командовать мной. Но он не был моим колдуном. Дейрдре была моей ведьмой. Ты моя ведьма. Но не Кортланд.
– Ведь Дейрдре не хотела отдавать меня. А Кортланд защищал ее, старался исполнить ее желания.
– Ради своих собственных целей.
– Каких именно?
– Не важно. Теперь это старая история. Ты вырвалась на свободу, чтобы обрести силу. Ты избавилась от Карлотты.
– Но об этом позаботился ты, действуя вопреки воле Дейрдре и Кортланда.
– Ради тебя, Роуан. Я люблю тебя.
– Да, но во всем этом есть какая-то закономерность, и ты не хочешь, чтобы я ее поняла А как только рождается ребенок, оставляешь мать ради него. Разве не так случилось с Деборой и Шарлоттой?
– Ты неверно судишь обо мне. Действуя во времени, я иногда совершаю неблаговидные поступки.
– Ты пошел наперекор желаниям Дейрдре и сделал так, чтобы меня увезли. Ты ускорил исполнение предначертания о тринадцати ведьмах – и опять же, как всегда, действовал исключительно ради достижения собственных целей. Ведь ты всегда руководствуешься только своими интересами – не так ли?
– Ты тринадцатая – и самая сильная. Я давно мечтал о такой, как ты, и буду тебе служить. Твои цели полностью совпадают с моими.
– Я так не думаю.
В ту же минуту Роуан почувствовала движение в воздухе, и все ее существо пронзила боль. Она прониклась тем же чувством, что и Лэшер, услышала его, словно где-то тихо прозвучал низкий аккорд на арфе – своего рода песня боли. Портьеры снова всколыхнулись от теплого потока, и подвески на люстрах просторного зала заплясали в темноте, искрясь белыми лучиками. Теперь, когда огонь в камине погас, он забрал с собой все цвета.
– Ты раньше был человеком?
– Не знаю.
– А ты помнишь, когда впервые увидел людей?
– Да.
– И что ты тогда подумал?
– Что дух не мог быть порожден материей, что это смешно. Или, как вы говорите, нелепо и ошибочно.
– Дух произошел от материи.
– Да, действительно. Он вышел из материи, когда в своем развитии она достигла определенной точки, и нас поразило это видоизменение.
– Ты имеешь в виду себя и тех, кто уже существовал?
– Мы существовали в безвременье.
– И мутация привлекла ваше внимание?
– Безусловно. Именно потому, что это была мутация, причем принципиально новая. А еще потому, что мы были призваны наблюдать за этим абсолютно новым видом.
– Каким образом?
– Возникший вид человеческого интеллекта, запертый в оболочку, тем не менее воспринимал нас и таким образом побуждал нас воспринимать самих себя. Возможно, я снова говорю заумно и поэтому не совсем точно. В течение сотен лет человеческий разум совершенствовался, становился все сильнее, люди развили телепатические способности, они ощущали наше присутствие, они дали нам имя, разговаривали с
