— Почему он решил сделать такое завещание? — выслушав рассказ Корнелиуса, с искренним удивлением воскликнула Жозефина. — Какой в этом смысл? Был ли у Ван дер Мея особый расчет? Или с ним случилась обычная история — старческое затмение разума перед смертью?
— Трудно догадаться, — пожала плечами Беатрикс.
— Вижу, что и для вас вся эта история с банкиром — тайна за семью печатями. Но выйти замуж за Корнелиуса вы догадались-таки? — в интонации Жозефины Мидволд сквозила даже не ирония, а легкая обида на то, что ее сын так легко попался на крючок случайной милой девушки.
— Беатрикс последовала моему совету, — поспешил сгладить неловкую ситуацию Корнелиус. — Кстати, мама, распорядись насчет кофе. Мы спали от силы часа три, и он так хорошо взбодрил бы нас.
— Знаешь, дорогой, похлопочи сам. А мне, пожалуйста, принесли джин с тоником или чего-нибудь покрепче. Определенно нужно выпить, чтобы во всем разобраться.
М-да, подумала девушка, попала я в гнездышко! И мать, и сын — с амбициями, с характерами, не хотят уступать друг другу. Как сказал бы мой дедушка, будь он здесь, ты, моя крошка, словно цветок между молотом и наковальней.
— Беатрикс, — заметил Корнелиус, — обычно моя мама ничего не пьет крепче чая, ты определенно произвела на нее впечатление… Хорошо, мама, твоя взяла — пойду договариваться с горничной.
Когда Корнелиус вышел из комнаты, Жозефина с взволнованным видом обратилась к Беатрикс:
— Определенно Кристиан Ван дер Мей преследовал тайные цели этим завещанием. Это точно!.. Скажу тебе, как мать, ты вовсе не относишься к тому типу девушек, с которыми я обыкновенно вижу своего сына. Уж, конечно, не с такой девушкой он мог обручиться.
От неожиданных переживаний и охватившего ее беспокойства Жозефина Мидволд без лишних предисловий перешла с Беатрикс на «ты».
Пожилая дама вновь бросила взгляд на стройные ноги Беатрикс.
— Что у тебя не отнимешь, так то, что ты прехорошенькая.
— Спасибо, — проговорила вежливо Беатрикс. — Если честно, это платье у меня всего двенадцать часов. Обыкновенно я одеваюсь иначе. А еще, госпожа Мидволд, понимаю, что я не из тех девушек, которые могут нравиться вашему сыну. Просто мне приходится бороться за справедливость.
— Вот как? — В глазах Жозефины вспыхнул огонек одобрения.
— Да… — Мисс Робинсон взволнованно выпрямилась. Было видно, что она наэлектризована, что ей с трудом дается вежливый тон и вообще — разговор для нее слишком тяжел. Но ничего, ничего, она вытерпит. — Все, что я делаю, это пытаюсь помочь моим дедушке и бабушке. С ними случилась беда.
И Беатрикс подробно рассказала историю с конторой Кристиана Ван дер Мея. Про свои пикеты, плакатики… Короче, про свою бесплодную борьбу.
— Дорогая, Кристиан Ван дер Мей — благородный человек, и никогда не позволил бы себе нечестный поступок, — сказала с чувством Жозефина Мидволд. Она отчего-то особенно разволновалась. Глаза ее вспыхнули глубоким огнем, грудь всколыхнулась. Беатрикс подумала, что с таким жаром защищают только самых близких людей.
— Наверное, так и есть! — Девушка кивнула.
— Да, да! Он — благородный, умный, прекрасный человек! Я в этом уверена на все сто! — горячо настаивала мать Корнелиуса.
— Сейчас я тоже уже верю в это. Но история сложилась так, как сложилась.
Жозефина Мидволд встала, прошлась по комнате. Конечно, ее можно понять, подумала Беатрикс. Как бы я поступила на ее месте, если бы мой сын в одно прекрасное утро приехал с незнакомой простушкой, пусть даже симпатичной, и объявил, мол, вот моя невеста, без пяти минут жена?
— Расскажи мне о себе, — попросила хозяйка.
Беатрикс чистосердечно призналась:
— Много рассказывать нечего. Вы все про меня знаете и так. Да, я не из тех девушек, которые могут входить в круг друзей Корнелиуса. Я — начинающий ландшафтный архитектор. А проще сказать — садовник. Больше разбираюсь в удобрениях для роз и в сортах трав для газонов, чем в гольфе. Поверьте мне, сегодня ночью, благодаря вашему сыну, я впервые была на великосветском вечере. Вот почему я в этом платье. Мне не во что было переодеться.
— Что ж, оно довольно-таки милое. Я вижу, ты — девушка со вкусом, — проговорила Жозефина. — А что касается удобрений для роз, — в голосе ее появилась забота, — тут действительно есть проблема. Ты видела мой сад?
— Конечно же нет.
— Мы сегодня обязательно побываем там, ты осмотришь мои цветы и скажешь, правильно ли я их обрезаю. Мне нравится все делать самой… Видишь, какая я практичная, не хочу упускать возможность получить у профессионала консультацию, если этот профессионал — мой гость! — И она рассмеялась.
— А мне приходится все делать самой, чтобы зарабатывать на жизнь. Карликовые розы — моя страсть. Я скучаю, когда бываю лишена возможности видеть их каждый день.
Жозефина взглянула на непосредственное личико Беатрикс, и взгляд ее заметно потеплел.
Вошел Корнелиус, следом за ним горничная вкатила столик с кофейником, чашечками, бутылками бренди, джина. Но к кофе никто не прикоснулся.
— Знаете что, дорогие мои? — с энтузиазмом произнесла Жозефина. — Напитки, кофе с утра, тем более что вы ничего не ели, а прыгнули в машину и примчались ко мне, все пустое. Давайте полноценно позавтракаем! Правда, тебе, Корнелиус, придется сначала чуточку поскучать и потерпеть. Перед завтраком я хочу показать Беатрикс свои розы… Кстати, дорогой мой, ты меняешься в лучшую сторону! Как я погляжу, у тебя определенно совершенствуется эстетический вкус.
Жозефина и Беатрикс вышли из дома и направились по аккуратной дорожке, посыпанной красным толченым кирпичом, в сторону цветников. Мягко журчал фонтан. В саду был огромный бассейн, наполненный ярко-синей водой. Возвышалась альпийская горка, покрытая пестрыми цветами и мягкой шелковистой травой, шевелящейся даже под легчайшими движениями ветра. В тени деревьев зеленела вода канала. Далее была видна плотина с разводным мостиком. Пахло свежескошенной молодой травой.
— Райское местечко, не правда ли? Я так люблю здесь не только работать, но и бродить наедине со своими мыслями, — проговорила Жозефина. И тут же резко поменяла тему разговора. — Не хочу опережать события, но, дорогая, надеюсь, ты не обижаешься, что я обращаюсь к тебе на «ты»? Смешно же, когда свекровь «выкает» своей невестке… Надеюсь, Беатрикс, ты успела узнать моего сына и теперь относишься к нему по-доброму. Он ведь на самом деле прекрасный адвокат. И не думай, что он — великосветский шалопай, который только и держит в голове, как бы заморочить голову хорошеньким девочкам. Корнелиус — человек серьезный… Теперь о главном. Мне не дает покоя одна мысль: почему Кристиан Ван дер Мей совершил такой странный поступок? Он прекрасно знал, какая специальность у сына, и включать адвоката в завещание клиентке было с его стороны очень неосмотрительно. Ничего, кроме профессиональных сложностей, это Корнелиусу принести не может. Получается, Кристиан пожелал навредить его карьере?
— А письмо? Перед смертью он оставил письмо, где прямо настаивал на нашем браке.
— Это меня и настораживает, — сказала Жозефина. — Кристиан был замечательный человек, в свое время даже пытался за мной ухаживать. Я помню его таким чистым и наивным, таким смешным и неловким. Думаешь, банкиры сделаны из железа или гранита? Нет, они живые, со своими слабостями, люди… Боже, а как я была тогда наивна… Вот и мои розы.
Беатрикс смотрела на изумительные куртины, на ухоженные кусты роз, и все никак не могла осмелиться задать мучивший ее вопрос. Наконец она решилась:
— Простите, а вы любили Кристиана Ван дер Мея?
В воздухе повисла пауза. Над розами летали пчелы, они неторопливо, обстоятельно жужжали, собирали нектар с ароматных цветочных чашечек… Пауза затянулась, и Беатрикс перепугалась: неужели она своим вопросом ранила мать Корнелиуса? Конечно, нельзя лезть в душу к другим, но что делать, когда вопрос просто висит на языке и невозможно его не задать?
Наконец девушка услышала вздох.
— Я любила, дорогая. Одного человека. Достаточно странного… Что теперь об этом говорить? Все в прошлом. Сейчас моя жизнь состоит из воспоминаний… Корнелиус! — громко позвала она сына. — Посмотри, какая-то неприятность случилась с водо-перепускным механизмом плотины! Наверняка у шлюза скопился
