ускользнуло от взора поднаторевшего на допросах сэра Джейкоба. Он заглянул в одну из бумаг, лежавших у него на столе, и осведомился:
— Так какое дело привело вас в шатер королевы в Хоулме?
К счастью, я тоже поднаторел в своем ремесле законника и приучился быстро находить ответы на самые рискованные вопросы.
— Дело это касалось одной молодой девицы, которая состоит в услужении у королевы, — без запинки отрапортовал я. — Ее имя Тамазин Ридбурн, и она состоит в связи с моим клерком, Джеком Бараком. Леди Рочфорд проведала об этом и доложила королеве.
Сэр Джейкоб нахмурился, потом разразился хохотом — снисходительным хохотом мудрого учителя, который уличил во лжи изворотливого ученика.
— Неужели королева так заботится о нравственности своих служанок? — недоверчиво вопросил он.
— Я не знаю, по какой причине королеве было угодно принять прегрешение Тамазин Ридбурн столь близко к сердцу, — пожал я плечами. — Одно могу сказать — обвинение, выстроенное против меня сэром Ричардом Ричем, строится лишь на тех незначительных фактах, о которых я только что имел честь вам сообщить. Не могу поверить, что эти ничтожные обстоятельства оказались единственной причиной моего заключения в Тауэр.
— Напрасно вы полагаете, что обвинение против вас основано на столь уж ничтожных обстоятельствах, — усмехнулся сэр Джейкоб. — Мы располагаем весьма серьезными свидетельствами. Например, в докладе сэра Уильяма Малеверера говорится о том, что один достойный доверия клерк слышал обрывок разговора, произошедшего в трапезной между вами и Франциском Деремом. Так вот, вы выразили радость по поводу того, что королева неверна своему царственному супругу. Заявили, что король получил по заслугам. И даже поблагодарили Дерема, который, по вашим словам, отплатил королю за унижение, пережитое вам в Фулфорде.
— Все это наглая и бессовестная ложь! — возопил я. — Если этот клерк действительно существует, я догадываюсь, кто его всесильный патрон. Сэр Ричард Рич.
— Ошибаетесь, — покачал головой сэр Джейкоб, и губы его вновь тронула снисходительная улыбка. — Клерк, который счел своим долгом сообщить о ваших недопустимых речах, служит мастеру Саймону Крейку.
— Значит, Рич заплатил этому человеку. Прошу вас, поговорите с ним. С его помощью Рич ввел архиепископа Кранмера в заблуждение.
— Да почему сэр Ричард Рич не сходит у вас с языка? Я же сказал: доклад, послуживший причиной вашего ареста, исходит от сэра Уильяма Малеверера.
— Они с Ричем — одна шайка, — заявил я, более не церемонясь в выражениях. — Прошу вас, допросите клерка, который меня оболгал.
«Наверняка этот чертов клерк пошел на клевету с ведома своего патрона, — мысленно добавил я. — Что ж, удивляться этому не приходится. У Крейка есть веская причина выполнять все требования Рича».
— А теперь перейдем к мастеру Бараку и мистрис Ридбурн, — сказал сэр Джейкоб, вновь заглянув в свои бумаги. — Вчера они принесли вам еду и одежду. Мастер Барак посетил вас, и, согласно донесению тюремщика, вы о чем-то беседовали вполголоса, явно не желая быть услышанными.
— Сэр, неужели на моем месте вы говорили бы в полный голос?
— Я никогда не окажусь на вашем месте, — отрезал сэр Джейкоб.
— Уверен, рассказ клерка на многое прольет свет, — вновь принялся я за свое. — Поиски его не займут много времени. Я здесь уже два дня, и, полагаю, столь незначительное промедление…
Сэр Джейкоб, приложив палец к тонким губам, сделал мне знак молчать и погрузился в задумчивость. Я наблюдал за ним с замиранием сердца. Но он отрицательно покачал головой.
— Я не собираюсь идти у вас на поводу. Напрасно вы пытаетесь отвести мне глаза. Я всегда чувствую, когда заключенный что-то скрывает.
— Сэр Джейкоб, я…
— Довольно уверток! — гневно возвысил голос сэр Джейкоб. — Вы упустили предоставленную вам возможность. Сейчас вас отведут в камеру, и там вы увидите, что стало с Редвинтером. Возможно, завтра, когда вы окажетесь перед орудиями пыток, действие которых испытал на себе ваш сосед, в вас проснется искренность.
Сердце мое ушло в пятки.
— Сэр Джейкоб, прошу вас, подождите…
— Я имею обыкновение действовать без проволочек. И у меня было множество случаев убедиться, что пытка — это самое надежное средство узнать правду.
Я вновь спустился по лестнице, прошел мимо двери, из-за которой доносились беззаботные голоса и хохот солдат. Внизу, в сыром и темном коридоре, меня ожидали оба тюремщика. Толстяк укоризненно покачал головой.
— Что, решили приберечь свои секреты? Значит, завтра придется побывать в гостях у дыбы. Сэр Джейкоб уже пообещал вам это, вижу по лицу. Мой вам совет — выложите все прежде, чем наши мастера приступят к работе. Не берите пример с вашего соседа. Он оказался не в меру скрытным и дорого за это заплатил.
— Тед, ты видел, что сделали с его ртом? — жизнерадостно спросил юнец. — Постарались на славу!
— Да уж, наши ребята свое дело знают. Видно, они вытащили ему клещами чуть не все зубы. Так что от зубной боли он избавлен до гробовой доски.
Толстый тюремщик схватил меня за руку:
— Идемте, приятель, сосед вас заждался.
— Скажите, а никаких известий для меня не поступало? — спросил я дрожащим голосом. — От моего друга?
— Никаких, — покачал головой тюремщик, увлекая меня к дверям камеры. — Зря вы надеетесь, что друзья ваши все уладят и завтра вас выпустят с извинениями. Не хотите, чтобы ваши кости проверили на прочность, — кончайте скрытничать.
Он повернул ключ в дверях.
— Поверьте мне на слово, я такого навидался… О черт! — внезапно взревел он, выпуская мою руку.
Я недоуменно озирал камеру. Зрелище, представшее моим глазам, поначалу показалось мне чем-то вроде гигантского маятника. Потом я осознал, что на оконной решетке, мерно покачиваясь, висит Редвинтер. Он подтащил к окну обе койки и взгромоздил их одна на другую, потом, по примеру Бродерика, оторвал длинный лоскут от собственной рубашки и соорудил из него петлю, один конец которой прикрепил к решетке, а другой накинул себе на шею. После этого он спрыгнул с койки. Судя по неестественному наклону головы, он сломал себе шею. Лицо его было ужасно: окровавленный рот, открывшись, обнажал истерзанные беззубые челюсти.
Я подался назад; ноги отказались меня держать, и я медленно сполз вдоль стены.
Удостоверившись, что Редвинтер мертв, толстый тюремщик стремглав бросился к дверям.
— Билли! — вопил он. — Сюда, Билли!
В коридоре раздался топот бегущих ног, и мгновение спустя в камеру ворвался молодой надзиратель.
— Черт! — заорал он в точности так же, как и его напарник. — Мы влипли в дерьмо по самые уши!
Он подскочил к Редвинтеру, затем повернулся к толстяку.
— Койки в камерах должны быть привинчены к полу, разве ты не знаешь?
— Что мне, самому их привинчивать? — буркнул толстяк. — Я давным-давно просил, чтобы сюда прислали рабочих, да только так ничего и не добился. И как он ухитрился справиться с койками, ведь на руках у него живого места не осталось!
Взгляд мой невольно устремился на руки Редвинтера, которые висели вдоль тела как плети. Все
