— Многие барристеры были подвергнуты допросу. Вы, разумеется, знаете, что в прежние дни в Грейс-Инне практиковал Роберт Эск. Слава богу, ныне он и все его сообщники получили по заслугам. По моему убеждению, корпорации существуют для того, чтобы служить закону, а не для того, чтобы строить заговоры против короля.
Казначей провел меня в прилегающую к кабинету контору, где за письменным столом сидел старик стряпчий, погруженный в чтение бумаг.
— Все вопросы, связанные с имуществом покойного Дейкина, находились в ведении брата Джиббса, — сообщил казначей. — Он более не практикует, но является моим первейшим помощником.
Старик встал и поклонился, с любопытством взглянув на меня сквозь толстые стекла очков. Он показался мне почти таким же древним, как брат Сванн из Халла.
— Брат Шардлейк пытается найти родственников брата Мартина Дейкина, — сообщил ему казначей. — Того, что умер позапрошлой зимой. Ни жены, ни детей у него не было.
— Как же, помню, — кивнул старик. — Имуществом его распорядилась корпорация. Грустно, когда человек умирает, не оставив семьи. Но у брата Дейкина, насколько мне известно, отыскался родственник.
— Вот как? — с надеждой спросил я.
«Дитя, прижитое вне брака, — это все же лучше, чем ничего», — решил я про себя.
— Да-да, у него был родственник, — повторил старик. — Я отлично это помню. Слава богу, на память я не жалуюсь.
Дрожа от нетерпения, я наблюдал, как брат Джиббс бережно перебирает документы.
— Я оставлю вас, джентльмены, — произнес казначей.
— Не смею злоупотреблять вашим временем, — с поклоном ответил я. — Очень вам признателен.
Брат Джиббс наконец извлек из толстой пачки конверт с нужными документами.
— Вот то, что нам нужно, — изрек он с довольной улыбкой и вытащил из конверта завещание. — Мартин Дейкин скончался десятого января тысяча пятьсот сорокового года. Согласно завещанию, все его имущество было продано, и вырученные деньги, совместно с его сбережениями, составили… — он заглянул в завещание, — весьма кругленькую сумму. Итак, пятьдесят фунтов он оставил церкви Святого Джайлса в Крипплгейте.
Взгляд старика исполнился откровенного осуждения.
— Эта церковь следует всем новейшим веяниям, — сообщил он, взглянув на меня сквозь стекла очков. — Многие считают ее прибежищем ереси.
— Да-да, — рассеянно кивнул я. — Но кому же отошли остальные деньги?
— Единственному наследнику.
— И кто же этот наследник?
— Взгляните сами, сэр.
Старик протянул мне завещание. Я прочел имя, написанное крупно и разборчиво, и у меня перехватило дыхание.
— Наследник получил все, что ему причиталось?
— А как же иначе, — нахмурился старик. — Все было сделано в полном соответствии с законом.
— В этом у меня нет ни малейших сомнений.
Теперь я знал все. Знал, кто нанес мне удар в аббатстве Святой Марии, знал, кто помог умереть Бродерику. А еще я знал, в чьих руках находятся документы, способные покачнуть английский престол.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Когда я вышел из конторы казначея, дождь лил как из ведра. Шагая по Канцлер-лейн, я не поднимал голову, однако вода, стекая с полей шляпы, все равно попадала мне в глаза. Вновь оказавшись в Линкольнс-Инне, я направился прямиком в библиотеку, где провел несколько часов, размышляя и сводя воедино разрозненные концы. Короткий ноябрьский день подошел к концу, за окнами сгустились сумерки, на столах зажглись лампы. Я поднялся и потянул затекшую спину. Ответы на все загадки были найдены. Мне оставалось лишь вернуться домой.
С тяжелым сердцем я брел по погруженной в сумрак Канцлер-лейн. Темноту нарушали лишь пляшущие отблески горевших в окнах свечей, которые отражались в бесчисленных лужах. Проливной дождь сменился холодной моросью. Я поплотнее закутался в плащ. Чертов наручник превратил мое запястье в саднящую рану.
Войдя в дом, я принялся снимать мокрый плащ. Джоан выбежала ко мне навстречу.
— Мастер Шардлейк, сэр! Вы промокли до нитки! Эти дожди посланы нам всем в наказание. Того и гляди, вода из вырубленного сада хлынет к нам! Погодите, сэр, я принесу вам сухую одежду и…
— Не суетитесь, Джоан, — сказал я, снимая шляпу.
Внезапно мною овладел приступ усталости столь сильный, что мне пришлось прислониться к двери.
— День выдался тяжелый, — вздохнул я, поймав встревоженный взгляд экономки. — Джек и мистрис Ридбурн уже вернулись?
— Еще нет, — фыркнула Джоан. — Хотя время уже позднее. Всякому ясно, эта девица заставила мастера Джека заглянуть в какую-нибудь таверну, чтобы там помиловаться без помех…
— Ясно, — кивнул я.
Отсутствие Тамазин и Барака расстроило мои планы. По дороге домой я подготовил несколько фраз, но не мог уже их использовать.
— Мастер Ренн спустился в гостиную, — сообщила Джоан. — Он попросил поесть, и я отнесла ему овощной похлебки.
Я переминался с ноги на ногу, не зная, как поступить. Разумнее всего было бы подняться к себе и переодеться. По моему телу пробежала дрожь. Это не ускользнуло от внимания Джоан.
— Вы нездоровы, сэр? — с беспокойством спросила она.
— Нет, я всего лишь устал. День выдался тяжелый, — повторил я.
— Я разожгла огонь в гостиной.
— Вот и хорошо, — с натугой кивнул я. — Мне необходимо согреться и обсохнуть. И я бы не отказался поужинать.
Джоан, недоверчиво взглянув на меня, поспешила в кухню. Я запер входную дверь. У Барака был свой ключ, так что он мог войти в любое время. Прежде чем войти в гостиную, я помедлил, собираясь с силами, которых у меня почти не осталось. Наконец, набрав в грудь побольше воздуха, я распахнул дверь.
Джайлс, сидя за столом, с аппетитом ел похлебку. От большой дымящейся чашки исходил соблазнительный запах. В переменчивом свете свечей изборожденные глубокими морщинами щеки старика казались особенно впалыми. Он устремил на меня встревоженный взгляд.
— Мэтью! Друг мой, вы едва держитесь на ногах! Боюсь, вы подхватите лихорадку.
— Дождь лил почти весь день, и я изрядно промок.
— Да, дождь, похоже, никогда не прекратится.
Джайлс махнул в сторону испещренного дождевыми каплями окна.
— Однако Барак и Тамазин до сих пор где-то пропадают. Видно, непогода им нипочем.
Я повернулся спиной к огню, ощущая приятное тепло.
— Вы говорили с властями Линкольнс-Инна? — спросил Джайлс. — Добились от них обещания вырыть дренажную канаву?
— Да. Правда, поначалу они и слышать об этом не хотели. Но я сумел их убедить.
— От вашей одежды валит пар. Вам надо немедленно переодеться. Вы непременно захвораете, если не будете себя беречь.
— Прежде всего я должен поесть.
