— Как же иначе, — усмехнулся Барак. — Королевская свита на редкость прожорлива.
Движение на дороге было столь напряженным, что мы продвигались со скоростью пешеходов. Время от времени я искоса поглядывал на своего спутника. Прошел год с того дня, когда я предложил Джеку Бараку поступить ко мне на службу и стать помощником барристера. Прежний его патрон окончил свои дни на плахе, и Барак с готовностью принял мое предложение. В прошлом этот молодой человек, выросший на городских улицах, выполнял тайные поручения Томаса Кромвеля. Вне всякого сомнения, он не слишком подходил для того, чтобы служить помощником законника; впрочем, ума и сообразительности ему было не занимать, и на свою удачу он получил начатки образования. Теперь, по прошествии года, я ничуть не сожалел о своем выборе. Барак отлично справлялся с новыми обязанностями и проявил немалое рвение, изучая законы. Когда речь шла о том, чтобы отыскать нужного свидетеля или же выявить некие скрытые факты, Барак воистину не знал себе равных. Отношение его к юриспруденции и судопроизводству оставалось весьма циничным и недоверчивым, но это даже шло на пользу делу, ибо сам я нередко грешил излишним прекраснодушием.
Однако в последние несколько месяцев Барак, судя по всему, пребывал не в лучшем расположении духа. Нередко он, забываясь, позволял себе грубые выпады и насмешки, которыми изрядно досаждал мне на первых порах нашего знакомства. Я полагал, что виной тому служит непривычное для Джека однообразие жизни, и рассчитывал, что поездка в Йорк заставит его встряхнуться. Но тут выяснилось, что, подобно многим уроженцам столицы, мой помощник исполнен самых нелепых предубеждений против севера Англии и его жителей. Как я уже упоминал, почти всю дорогу он беспрестанно сетовал, проклиная судьбу, забросившую его в подобную глушь. Ныне, на подступах к городу, Барак подозрительно оглядывался по сторонам, словно ожидая подвоха.
По сторонам дороги начали появляться дома. Справа от нас показалась древняя зубчатая стена, над которой поднимался высоченный шпиль. По навесной дорожке вдоль стены расхаживали солдаты, облаченные в железные шлемы и белые плащи, на которых красовались красные кресты королевских лучников. Впрочем, вооружены они были вовсе не луками и стрелами, а мечами и копьями весьма грозного вида. В руках у некоторых я заметил даже длинные фитильные ружья. Из-за стены доносился стук множества топоров и молотков.
— Полагаю, это и есть аббатство Святой Марии, где мы остановимся, — сказал я. — Судя по шуму, приготовления к приезду короля идут здесь вовсю.
— Мы заедем сюда, чтобы оставить поклажу? — спросил Барак.
— Нет, — покачал я головой. — Прежде всего мы должны повидать брата Ренна. А после отправимся прямиком в замок.
— Увидеть узника? — вполголоса осведомился Барак.
— Да.
— Аббатство неплохо охраняется, — заметил Барак, скользнув взглядом по многочисленным стражникам.
— Король отнюдь не уверен, что является желанным гостем. После того что недавно здесь произошло, никакие меры предосторожности не будут лишними.
Я говорил совсем тихо, однако обрывки нашего разговора, как видно, долетели до человека, шедшего впереди рядом с лошадью, груженной мешками с зерном. Обернувшись, он бросил на нас любопытный взгляд. Барак недоуменно вскинул брови, и незнакомец поспешно отвернулся.
«Вполне может быть, это один из осведомителей Совета северных графств, — отметил я про себя. — Вне всякого сомнения, в Йорке их сейчас великое множество».
— Думаю, вам лучше надеть мантию стряпчего, — заявил Барак, оглядываясь по сторонам.
На фоне серого утреннего неба темнели силуэты башен кафедрального собора. Около огромных ворот теснились повозки и всадники, желавшие попасть внутрь. Сразу за воротами стена аббатства под прямым углом соединялась с городской стеной. Перед нами предстала массивная сторожевая башня, на которой красовался герб Йорка — пять белых львов на красном поле. Здесь стражников стало еще больше. Все они были облачены в стальные латы и шлемы и вооружены копьями.
— Я слишком устал, чтобы распаковывать дорожную сумку, — ответил я, похлопав себя по карману. — Письмо камергера, подтверждающее наши полномочия, у меня здесь.
Печать архиепископа, находящуюся в том же кармане, следовало показать лишь одному человеку.
Мы медленно продвигались вперед. Внезапно моим глазам открылось отвратительное зрелище: четыре отрубленных головы на шестах. Вид этих голов, почерневших, гниющих и объеденных воронами, заставил меня содрогнуться. Впрочем, я знал, что при въезде в город мне предстоит увидеть нечто подобное. Ни для кого не являлось тайной, что нынешней весной в Йорке был разоблачен заговор, двенадцать мятежников казнены, а их головы и отрубленные конечности выставлены у городских ворот в назидание всем прочим.
У ворот образовалась длинная очередь, вынудившая нас остановиться. Лошади наши повесили головы от усталости. Стражники, преградив путь какому-то бедно одетому человеку, грубо выспрашивали, что ему понадобилось в городе.
— Хоть бы этот парень ворочал языком поживее, — прошептал Барак. — Я умираю с голоду.
— В этом я не сомневаюсь, — усмехнулся я. — Идемте, настал наш черед.
Один из стражников схватил Предка под уздцы, а второй осведомился, что за нужда привела меня в Йорк. В речи его ощущался заметный южный акцент, суровое грубоватое лицо избороздили глубокие морщины. Я показал ему письмо, подтверждающее мои полномочия.
— Так вы королевский стряпчий? — недоверчиво спросил стражник.
— Именно так. А это мой помощник. Мы прибыли в Йорк, дабы помочь городским властям должным образом подготовиться к приезду его величества.
— Да, здесь неплохо бы навести порядок.
Вернув мне письмо, стражник отступил на шаг, освобождая путь. Проезжая под навесной башней, я вновь содрогнулся, увидев прибитый к воротам бесформенный кусок гниющей плоти, над которым кружился целый рой мух.
— Вот и все, что осталось от мятежников, — изрек Барак, и губы его искривила гримаса отвращения.
— Да, — проронил я и склонил голову, не в силах более выносить подобного зрелища.
Мною овладела мысль о том, как запутаны дороги судьбы. Если бы не заговор, раскрытый нынешней весной, я никогда не оказался бы в Йорке. Более того, король не предпринял бы своего путешествия на север, обставленного с небывалой торжественностью.
Наконец мы миновали ворота, и лошади, громко цокая копытами по булыжной мостовой, понесли нас в город.
Сразу за крепостной стеной начиналась узкая улица, застроенная трехэтажными домами с выступающими карнизами. Здесь было множество лавок, напротив которых громоздились прилавки, заваленные всякой всячиной; торговцы, сидя на деревянных чурбанах, зазывали покупателей. Несмотря на это, Йорк отнюдь не производил впечатления богатого и процветающего города. В большинстве своем дома требовали ремонта, на их обшарпанных стенах зияли глубокие трещины, а грязную мостовую покрывали бесчисленные выбоины. Толпа, снующая туда-сюда, изрядно затрудняла движение. Я знал, что мастер Ренн, подобно всем городским стряпчим высшего разряда, проживает в квартале, прилегающем к собору. Найти туда дорогу не составляло труда, ибо башни, возвышавшиеся над городом, служили надежным ориентиром.
— Я умираю с голоду, — вновь завел свою песню Барак. — Прежде чем приступить к делам, неплохо бы перекусить.
Перед нами возникла еще одна стена. На мой вкус, в Йорке было слишком много стен. За ней виднелась громада собора. Впереди расстилалась широкая площадь, сплошь заставленная рыночными прилавками; прохладный влажный ветер раздувал их яркие парусиновые навесы. Деловитые хозяйки, подметавшие площадь широченными юбками, с напускным презрением разглядывали товары и препирались с торговцами и ремесленниками, одежду которых украшали гербы различных гильдий. Чумазые дети и облезлые собаки высматривали, не удастся ли поживиться лакомым кусочком.
