— Но тебе придется надеть башмаки, на улице сплошная грязь.
— Так я и сделаю.
Оставив меня в гостиной, она вышла. Я стоял у камина, а с резного деревянного фриза на меня смотрели животные. Вернулась Дороти, одетая в черный плащ с капюшоном и высокие башмаки для прогулок. Мы вышли из дома и двинулись через Гейт-хаус-корт. Попадавшиеся навстречу адвокаты приветствовали нас, но в их взглядах читалась смесь любопытства и страха. Я заметил, что Дороти старательно отводит глаза в сторону, чтобы не смотреть на фонтан.
Мы вышли на безлюдную пустошь полей Линкольнс-Инн. Именно через нее бежал убийца после того, как разделался с Роджером. Поблизости тянулся длинный невысокий холм со склонами, испещренными заячьими норами. Совсем скоро сюда будут наведываться студенты, чтобы раздобыть себе обед, поймав парочку длинноухих.
Мы шли по тропинке к вершине холма. Земля здесь была немного суше. Дороти задумчиво молчала.
— Сэмюель, верно, уже в Бристоле, — произнес я.
— Да. Он очень хотел, чтобы я поехала с ним, а не оставалась тут совсем одна.
— Но он также сказал, что тебя невозможно вытащить из дома.
— Это так. Я останусь здесь до тех пор, пока убийца не будет пойман. Тем более что мне еще тут нужно кое-что закончить. Мастер Бартлетт был так добр, что подсчитал, сколько денег я должна получить за дела, которые вел Роджер. Да я и не одна: меня навещает много добрых людей.
Она грустно улыбнулась.
— Ты помнишь мадам Лодер, которая была у нас на ужине в прошлом месяце? Два дня назад она ко мне заходила. Только я усадила ее на кушетку и дала стакан вина, как она наклонилась, и ее фальшивые зубы вывалились ей на колени.
Дороти засмеялась.
— Бедняжка! Она была ужасно смущена. Она собирается сказать пару ласковых слов зубодеру, который сделал ей эту вставную челюсть.
Рассказ Дороти напомнил мне недавний случай, когда другой зубодер пытался купить зубы Тамазин, и я подумал, знает ли эта мадам Лодер, откуда взялись зубы для ее вставной челюсти?
— Надеюсь, ты соблюдаешь меры предосторожности и не выходишь из дома одна? — спросил я.
— Да, не волнуйся.
— Как ты думаешь, в конечном итоге ты останешься в Лондоне или все же переедешь в Бристоль?
Дороти вздохнула.
— Вряд ли мне удастся купить дом в Лондоне, а вот в Бристоле — смогу.
Она вздернула брови.
— Казначей Роуленд прислал мне письмо. Очень вежливое, но в нем недвусмысленно говорится, что я должна освободить квартиру, причем как можно скорее.
— Он просто бессердечный тип!
Дороти пожала плечами.
— После смерти Роджера в корпорации появилась вакансия, и он хочет взять на это место нового человека.
Она бросила на меня испытующий взгляд.
— Сэмюель хочет, чтобы я переехала в Бристоль навсегда. Но меня удерживает здесь не только упрямство. Я еще не готова принимать столь важные решения.
Дороти вздохнула.
— Мысли путаются. После смерти Роджера меня преследует ощущение пустоты. В мире словно образовалась дыра. Но все же, ты знаешь, сегодня утром я так углубилась в работу, что не думала о нем целых полчаса. И мне стыдно. Я словно предала его.
— Таково горе. Дыра, проделанная в мире, навсегда остается с тобой, но постепенно ты начинаешь замечать другие вещи. Тебе не за что себя винить.
Дороти с любопытством взглянула на меня.
— Тебе тоже пришлось познать горе?
— Одна женщина, которую я знал очень хорошо, умерла во время чумы тысяча пятьсот тридцать четвертого года. Прошло девять лет, а я все равно вспоминаю ее. После ее смерти я даже носил траурное кольцо.
— Я этого не знала.
— Это было после того, как вы с Роджером переехали в Бристоль.
Я посмотрел на нее.
— Дороти, могу я тебя кое о чем спросить?
— Конечно. О чем угодно.
— Ты хочешь остаться в Лондоне лишь потому, что ждешь того момента, когда поймают убийцу? Но ведь неизвестно, когда это произойдет.
Она резко остановилась и положила ладонь мне на руку. Ее бледное лицо в обрамлении черного капюшона было взволнованным.
— Мэтью, — заговорила она, — я вижу, что это ужасное дело буквально сжигает тебя изнутри. Мне очень жаль, что я фактически втравила тебя в охоту за убийцей, но я думала, что официальные власти не ударят для этого пальцем о палец. Теперь я вижу, что ошибалась и они ищут этого человека. Потому я хочу, чтобы ты оставил это им. На тебя это очень плохо влияет.
Я печально покачал головой.
— Я слишком глубоко увяз в этом деле, с которым связан и официальными обязательствами. Он… снова убил.
— О нет!
— В остальном ты права, Дороти, происходящее действительно словно сжигает меня, но я не могу отступиться. Тем более что я вовлек в это других людей: Гая, Барака.
Про себя я подумал: «А если бы я действительно решил оставить этого убийцу в покое, оставил бы он меня?»
— Не вини себя, — продолжал я. — Возможно, мы уже знаем, кто убийца. Мы поймаем его. И еще одно мы знаем точно: Роджер был случайной жертвой. То есть на его месте мог оказаться любой другой.
— Для меня это слабое утешение. Это даже хуже. Но что случилось, то случилось, и я должна жить с этим.
— Ты заметно успокоилась. Твоя внутренняя сила помогает тебе.
— Возможно.
— Ощущаешь ли ты помощь Бога? — спросил я, повинуясь какому-то непонятному импульсу. — Поддерживает ли Он тебя в трудную минуту?
— Я молюсь. Прошу помочь мне справиться с тем, что произошло. Но я не прошу у Господа освободить меня от горя, я должна сама справиться с ним. Хотя я до сих пор не могу понять, как мог допустить Всевышний, чтобы такой хороший человек, как Роджер, погиб столь страшной и нелепой смертью. Именно это я подразумеваю, говоря, что это еще хуже — то, что Роджер оказался случайной жертвой.
— Кто-то мог бы ответить на твой вопрос так: убийца — злой человек, который отвернулся от Бога и добра. А Бог предоставляет каждому из нас право на выбор.
Дороти покачала головой.
— У меня не лежит душа к подобной схоластике.
Некоторое время мы шли молча, затем она сказала:
— Ты очень смелый человек, Мэтью, если продолжаешь заниматься этим делом. Любой другой давно сбежал бы от него на край света, а ты — нет. Оно словно засосало тебя.
— Оно засосало и Барака, и Гая.
— Ты и вправду не можешь отказаться от него?
— Нет, уже не могу.
