прошлое. Но не ко временам римского нашествия. Давай вернемся в долину, и расскажи, как все это началось. Кто этот темноволосый, которого любят все?»
– Спокойной ночи, Мэри-Джейн.
– Послушай, прежде чем ты отрубишься, дорогая, скажи мне, кого из ближайших родственников ты считаешь наиболее достойным твоего доверия?
Мона рассмеялась. Она почти заснула, но вдруг вздрогнула и очнулась.
– Тебя, Мэри-Джейн.
– Не Роуан и не Майкла?
– Абсолютно не их. Они должны теперь восприниматься как враги. Есть некоторые вопросы, которые я должна задать Роуан, и я намереваюсь получить на них ответы, но она не должна знать, что со мной происходит. Я должна обдумать эти вопросы. Что же касается Гиффорд и Алисии, то они мертвы. Старуха Эвелин очень больна, а Райен слишком туп. Джинн и Шелби чересчур невинны, а Пирс и Клэнси просто безнадежны. И зачем нарушать их покой? Придавала ли ты когда-нибудь большое значение формальным правилам жизни, предписаниям этикета?
– Никогда.
– Думаю, что я могу на тебя положиться, Мэри-Джейн. Пока, Мэри-Джейн.
– Стало быть, ты не хочешь, чтобы я позвонила Роуан или Майклу в Лондон и спросила у них совета.
– Боже сохрани, нет. – Шесть кругов сформированы, и танец уже начался. Она не хочет его пропустить. – Ты не должна делать это, Мэри-Джейн. Ни в коем случае. Обещай мне, что не сделаешь этого, Мэри-Джейн. Кроме того, в Лондоне сейчас середина ночи, и мы не знаем, что они делают, – правда? Помоги им Бог. Помоги Бог Юрию.
Мона действительно уплывала. Офелия с цветами в волосах, она плыла вниз по течению. Ветви деревьев опускались, чтобы погладить ее лицо, прикоснуться к воде. Нет, она танцевала в круге, и темноволосый стоял в самом центре и пытался говорить с ними, но они хохотали и хохотали. Они любили его, но знали его привычку бесконечно повторять одно и то же и приставать с такими глупыми опасениями…
– Знаешь ли, я беспокоюсь о тебе, Мона. Должна сказать тебе…
Голос Мэри-Джейн был где-то совсем далеко. Цветы, букеты цветов… «Так вот почему я мечтала о садах всю свою жизнь и рисовала сады цветными карандашами. „Почему ты всегда рисуешь сады, Мона?“ – спрашивала меня сестра Луиза. „Я люблю сады, а сад на Первой улице был совершенно разрушен, пока они не вычистили его и все там не изменили. И теперь он подстрижен и приведен в полный порядок, и он хранит самую большую тайну“».
«Мама, не надо…»
– Нет, цветы, круги… Этот сон обещал быть таким же хорошим, как последний.
– Мона?
– Позволь мне поспать, Мэри-Джейн.
Мона едва ли слышала эти слова – да и какая разница, что она говорила.
А голос Мэри-Джейн все продолжал звучать словно издалека… прежде чем Мона и Морриган начали петь.
– …Ты знаешь, Мона Мэйфейр, мне ужасно не хочется говорить тебе это, но малышка выросла с тех пор, как ты ушла спать под дерево!
Глава 18
– Думаю, теперь мы должны уехать, – сказал Марклин.
Он лежал на кровати Томми, подложив под голову сцепленные руки, внимательно изучая изгибы в деревянном гофре навеса кровати.
Томми сидел за столом, положив скрещенные ноги на черный кожаный пуфик.
Комната Томми была больше, чем у Марклина, с видом на солнечную сторону, но это обстоятельство ничуть не обижало Марка. Ему нравилась его собственная комната. Ну что же, он был готов оставить ее. Он упаковал все существенное в один чемодан и спрятал его под свою кровать.
– Называй это предчувствием, если угодно, но я не хочу здесь оставаться, – сказал он. – Нет причин торчать здесь дольше.
– Ты всегда отличался фатализмом и, кроме того, немного глуповат, – возразил Томми.
– Пойми, я стер все из компьютеров. Жилище Стюарта абсолютно неприступно, разве что мы рискнем снести двери. К тому же мне совсем не хочется оказаться под арестом в комендантский час.
– Комендантский час существует для всех, смею тебе напомнить, и если мы уедем сейчас, то не сможем пройти ни через одну дверь без дюжины вопросов. Кроме того, выйти до заупокойной службы было бы вопиюще дерзким.
– Томми, я не в силах вынести мрачные церемонии с утра пораньше, с множеством нелепых речей об Антоне и Эроне. Я хочу уехать теперь. Обычаи, ритуалы. Будем откровенны, Томми, эти люди – безмозглые болваны. Там есть задняя лестница. Я спущусь по ней немедленно. У меня появились некоторые планы. Нужно кое-что сделать.
– Я хочу сделать то, о чем они просили нас, – сказал Томми. – Именно это я и намерен выполнить. Соблюдать комендантский час. И я спущусь вниз, когда раздастся звонок. Теперь, Марклин, прошу тебя, если у тебя нет никаких прозрений или ничего полезного, помолчи, пожалуйста, ладно?
– Почему я должен молчать? Почему ты хочешь остаться здесь?
– Ну ладно, если ты так хочешь знать, мы можем в течение заупокойной службы – или что там будет происходить – узнать, где Стюарт прячет Тессу.
– Как мы сможем это выяснить?
– Стюарт не слишком состоятельный человек, Марклин. У него непременно где-то есть дом – в каком- нибудь укромном уголке. Домик, доставшийся ему от предков, или что-нибудь в том же роде. Если мы будем вести себя умно, то сможем задать несколько вопросов по этому поводу, исключительно проявляя беспокойство о Стюарте, разумеется. У тебя есть лучшая идея?
– Томми, не думаю, что Стюарт стал бы прятать Тессу в собственном доме. Допускаю, он трус, даже сентиментальный романтик, но отнюдь не дурак. Мы не собираемся искать Стюарта. И мы не собираемся искать Тессу.
– В таком случае что мы будем делать? – спросил Томми. – Откажемся от всего? Обладая всей известной нам информацией?
– Нет. Мы уедем отсюда. Вернемся в Риджент-парк. И станем думать. Мы станем думать о чем-нибудь более существенном для нас, о том, что может предложить Таламаска.
– О чем же именно?
– Мы станем думать, Томми, о мэйфейрских ведьмах. И начнем с тщательного изучения факса – последнего послания Эрона старшинам. И мы исследуем все файлы, изучим каждый след – и найдем, каким образом клан мэйфейрских ведьм может быть наиболее полезен для наших целей.
– Ты чересчур торопишься, – заметил Томми. – Что ты намереваешься сделать? Похитить парочку американцев?
– Мы не можем обсуждать это здесь. Мы не можем спланировать все. Послушай, я дождусь начала этой проклятой церемонии, а потом уеду. Исчезну при первой же возможности. Ты можешь последовать за мной позднее, если пожелаешь.
– Не глупи, – сказал Томми. – У меня нет машины. Мне придется ехать с тобой. А что будет, если Стюарт явится на церемонию? Ты подумал об этом?
– Стюарт не станет возвращаться сюда. На это ума у него хватит. Теперь послушай меня, Томми. Это мое окончательное решение. Я останусь до начала церемонии. Отдам дань уважения умершим, поболтаю с несколькими агентами. А потом только меня и видели! Вперед, вперед, на свидание с мэйфейрскими ведьмами! К дьяволу Стюарта и Тессу!
– Ладно. Я поеду с тобой.
– Вот так-то лучше. Наконец-то я слышу разумную речь практичного Томми.
– В таком случае давай немного поспим. Они не сказали, когда вызовут нас. А тебе предстоит вести машину.
