Был он на этот раз без трости, зато с топором. Возбужденный, растрепанный, жизнерадостный.
– Ты не обращай внимания! – бросил Голованов небрежно, оглядываясь на дыру в заборе. – Это у нас с парнем как бы личные счеты. Должок. Он мне, я ему. А где сам-то?
– У вас точно все в порядке? – спросил Шаронов, косясь на топор.
– Будет еще лучше. Так где этот обалдуй?
– В доме заперся. То ли горькую пьет, то ли слезами заливается. Повесился вряд ли, чересчур нормален.
– Как думаешь, надолго ему поплохело?
– Ну… Прямо сказать боюсь. Очень надолго. Если не навсегда. Он вообще невезучий, а тут карта вроде бы пошла – и такое фиаско. Я, конечно, помогать ему буду. Может, оклемается. А может, и нет. Бедняга так измучен, что с него станется вообще удрать в деревню и там сгинуть. Жена справится вряд ли, а я уж точно не удержу. Давайте готовиться к худшему.
– М-да… – Голованов испытующе глядел на Шаронова. Тот не выдержал первым.
– Если я все посчитал как надо, значит, у одной из кошек Павлова был полусвободный мозг. Что скажете?
– У Катерины? Которую убили? Видишь ли, мальчик… – Голованов отвел глаза в сторону и зачем-то поглядел на свой топор. – Я, в общем, пришел к тем же выводам и, пожалуй, куда раньше, чем ты. Она с самого начала странно вела себя для обычного робота. Чересчур. Данные по этому образцу где сейчас?
– У нас есть все, что нужно. Даже пара живых контрольных из рыжей серии. Понимания только не хватает. Но это временно.
– Ты прикарманил двух рыжих? Молодчина.
– Прикарманил… Спер в припадке жадности. Клептомания по интересам. А сейчас думаю: что толку? Сколько удастся прятать их? Как с ними работать в такой дурацкой обстановке? Ну, допустим, я сумею вывезти рыжих с территории – но это же государственное преступление!
– Если все получится, как я спланировал, они выйдут с территории своим ходом. Задрав хвосты.
Шаронов сначала издал нечто вроде озадаченнного собачьего ворчания, потом немного помолчал, склонив голову набок, и наконец предложил:
– А пойдемте-ка на крылечке покурим.
Голованов кивнул и легко, как молодой, зашагал рядом с Шароновым, которому едва не годился в отцы. Окажись рядом сторонний наблюдатель, он бы подумал – что за сильнейшее напряжение скопилось в этой паре? Того и гляди полетят искры. Чего-то они оба недоговаривают…
На крыльце Голованов молча выкурил сигарету, держа топор на коленях. Выбросил окурок в клумбу и сказал:
– В общем, я предварительно договорился. Нужен только красиво прописанный концепт и готовый план работ. И дело в шляпе. Института не дадут, конечно. Даже такой лаборатории, как здесь, не будет. Их просто нет на гражданке – таких. Но условия нормальные гарантированы. Думаю, половину «кошкина дома» удастся переманить запросто. А больше и не надо.
– Их сейчас начнут трясти, сами побегут. Жалко ребят, им предстоит та-акое крушение иллюзий… На гражданке биотехов как собак нерезаных. Модная была профессия, а теперь кризис перепроизводства специалистов.
– Значит, сможем отобрать лучших. Главное, есть сильная поддержка. Стоит только свистнуть – кошек Павлова у военных заберут и отдадут тому, кто в состоянии довести их до ума. Представь себе, запись вчерашнего представления уже гуляет по столичным кабинетам. Наверное, какой-нибудь военный корреспондент решил подзаработать. Я готовился долго объяснять, показывать твои ролики, а мне говорят: ах, это рыжие «Клинки»? Да что ж вы раньше не сказали, какие они обалденные! Есть мнение, что это очень, очень перспективный товар! Буквально золотая жила! Давайте скорее приезжайте вместе с разработчиком и пусть сам называет сумму!.. Такая вот полезная штука промшпионаж. Что скажешь, мальчик, – готов к авантюре? В институте тебя обложили со всех сторон, и это на годы вперед. Может, ну его?
– Месяц назад вы мне не верили, говорили – Павлов серию запорол, – напомнил Шаронов, бросая свой окурок в ту же клумбу.
– Зато на днях я в точности предсказал, как поведет себя трехцветка. Очень жаль, что она погибла. Игрушечка. Ничего, дизайн обеспечим не хуже. А серию в целом Павлов действительно запорол, причем бездарно, и попробуй докажи мне обратное. Мужик он, я слышал, хороший, только вот дурак.
– Он просто невезучий, – сказал Шаронов укоризненно.
– По результатам это примерно одно и то же.
– Фу, как сурово. Впрочем, будем справедливы: так или иначе, Павлов на самом деле загубил серию! Катька у него получилась случайно. И поставить такую случайность на поток… Это будет стоить нервов и денег. Слушайте, намекните хотя бы, кто готов вкладываться в проект.
– Намекаю – транснациональная корпорация со штабом в Москве. А кто еще может скрутить наших военных в бараний рог?
– Для такого монстра кошки Павлова отнюдь не золотая жила. Хотя да, понимаю. Имидж! А вы отдаете себе отчет, что их будут называть «Павлов’с кэт»? Неважно, сможет автор участвовать или придется без него.
– Я думаю, – сказал Голованов, – что их сначала назовут «рашен кэт», а позже само придет другое слово и останется. Как бы ты ни старался увековечить имя друга. Если честно, меня торговая марка не волнует. Я просто хочу под занавес карьеры поколдовать над красивой игрушкой. Для себя. Хотя бы в роли организатора работ. Вообще, после обезьянника кошки воспринимаются так… Легко. Действительно игрушки. Когда с приматами возишься, постоянно ощущаешь затылком холодный прищур Господа. По молодости это забавляло, теперь совсем наоборот. Да и заказывали мне вечно разные пакости. Устал. Сейчас вот опять…
– Не говорите. Знать не желаю лишних военных тайн. Цыц!
– Кто тебе поверит – я же прибабахнутый! Заслуженный маньяк русской биотехники. Видишь, с топором в гости хожу.
– Лучше Павлову в дверь обухом стукните. И вообще, мне про вашего Бэрримора уже наболтали. На фиг он нужен? Пятая колонна? Ни один серьезный человек не возьмет в дом такую прислугу. Конструкции вероятного противника.
– Глупый ты, мальчик, – улыбнулся Голованов. – По обезьяннику результаты давно никого не интересуют, главное – процесс. И сопровождающие его финансовые потоки. Думаешь, чего я так легко эту шарагу бросаю? Потому что отпускают меня наконец-то. Заслужил покой. Выслужил. Эх, доктор Шаронов… Такой большой, все знаешь, все можешь, а элементарного умения договариваться с материально заинтересованными лицами не выработал. Вот и спихнули тебя в администраторы.
– Договариваться будете вы, – парировал Шаронов. – Я вкалывать намерен. Мое дело сейчас – кошки Павлова. А потом, если все нормально пойдет – тьфу-тьфу-тьфу, – опять собаки. У меня тоже в загашнике… Перспективный товар.
– Один укус, и башки нету?
– Не-е, этот ласковый… – произнес Шаронов, мечтательно жмурясь.
– В общем, решился? Давай! Уговор наш в силе: я – общее руководство, ты – непосредственное. Мне без тебя не потянуть, и годы не те, и среди молодежи… э-э… репутация неважная. Сам подумай, как я их перекупать буду, если они меня боятся?!
– Я поразмыслю еще. – Шаронов снова закурил. Помолчал и сообщил:
– Кошек очень жалко. Когда вырастают такие здоровые, они становятся почти как собаки. Это ведь Павлов не сам их придумал. Знаете, кто ему идею подбросил?.. То-то и оно… Я думал, смогу безучастно смотреть, как рыжую подтему ликвидируют. Оказалось – нет. Так измучился, будто собственные изделия на мясо сдал… Нет, рыжих нельзя бросать, их дожимать надо. Конечно, биотехника для меня пройденный этап, скучно будет и муторно по павловским лекалам кроить, от одного названия «кот с обрезанной задачей» уже тоска берет. Но если мы на этом пути докопаемся до полусвободного мозга… Готов временно поступиться некоторыми принципами. Лишь бы вышло! Эй, вы чего так смотрите, я пока не решил…
Голованов вздохнул и, не оборачиваясь, треснул обухом топора по двери.
