она ему отвратительна, и страшно страдает от этого. Иногда меня одолевал такой гнев, что мне хочется наказать его еще сильнее, чем судьба, пославшая ему жену, больную проказой.
Неумолимая строгость снова наполнила ее черты, согнав с лица горькое выражение. Только сейчас София поняла, почему эта строгость всегда присутствовала во взгляде Изидоры, когда она смотрела на Софию.
— Мой брак с ним недействителен, — пробормотала София и подумала о короле и Агнессе и о том, что мстительный, но в то же время находчивый Бог подобрал для нее подходящее наказание за то, что она сделала с Изамбур.
— Ему вообще не следовало жениться на вас! — вскричала Изидора. — Никогда! Иногда, когда Мелисанда чувствует себя лучше, она смотрит в окно, наблюдая за Теодором, который думает, что его мать мертва. Она видела и вас и спросила меня, кто вы такая. Я старалась обмануть ее, но не знаю, удалось ли мне это.
— Почему он это сделал? — спросила София. — Зачем взял меня в жены?
— Король разрешил ему вернуться на родину, и Бертран остался перед ним в долгу. Но прежде всего... — Изидора немного помолчала, а потом продолжала с легкой насмешкой. — Когда-нибудь его могли подтолкнуть к браку с женщиной из благородной семьи. А вы — никто. Вы не могли потребовать, чтобы он... выполнял супружеский долг.
София невольно подумала о прошлой ночи, когда он хладнокровно отверг ее, и о намного более ранней ночи, когда она почувствовала его твердый член, но он им не воспользовался. Горячая волна стыда ударила ей в лицо.
— Он говорил с вами об этом? — вырвалось у нее.
— Он должен был мне это обещать! — взволнованно воскликнула Изидора. — Я бы никогда не стала мириться с тем, чтобы он изменял моей несчастной госпоже. Никогда не допустила бы, чтобы другая заняла ее место.
Она поднялась, и София подумала, что Изидора напоминает ангела мести. Быстрые, взволнованные слова, произнесенные ею только что, уступили место трезвому расчету.
— И что бы вы сделали? — медленно спросила она. Изидора мрачно рассмеялась.
— Я обязана только моей госпоже и ее браку, — больше никому. Я ведь уже сказала, что знаю средства, которые спасают жизнь, и те, что убивают... нет, нет, я вовсе не хочу напугать вас. Молчите и ведите себя тихо, и я с радостью буду смотреть, как вы здесь живете. Я скажу Мелисанде, что вы — служанка, которая по ошибке вошла в комнату, и забудем об этом.
София съежилась под злобным взглядом Изидоры, но теперь, когда та повернулась и пошла прочь, она стряхнула с себя ужас, навалившийся на нее при виде Мелисанды. После того как все было оговорено, единственно серьезной проблемой опять стал злополучный плод, зревший в ее теле.
Ей нисколько не удалось продвинуться в решении этого вопроса, не удалось найти средства повернуть судьбу в лучшую сторону.
— Изидора! — крикнула она и на мгновение подумала, почему бы ей не попросить ее о помощи. За молчание Софии та наверняка найдет все необходимое, чтобы избавить ее от ребенка.
— Изидора!
Сарацинка обернулась и только в тот момент София подумала о том, что, пытаясь убить ребенка, она подвергает опасности и собственную жизнь. Некоторые женщины, предупреждала ее Корделис, от этого средства могут истечь кровью. Разве стоило идти на такой риск? Не было ли другой возможности спастись?
Она начала говорить прежде, чем в ее голове созрел план. Они приняла решение в спешке, как тогда, когда предала Изамбур, руководствуясь не трезвым умом и обдуманными действиями, а только стремлением обеспечить себе достойную жизнь.
— Бертран обманул вас, — сказала София и закусила губу, чтобы скрыть дрожь. — Он обманул и вас, и меня, и, конечно, Мелисанду.
Она никак не могла остановиться. Она плела свою длинную речь, думая об Агнессе и вспоминая, что та ей говорила. Ее слова — вспышки в памяти, и она цитировала их, даже ничего не меняя.
— Уже в первую ночь, — начала она, не спуская глаз с бледного лица Изидоры. — Уже в первую ночь Бертран пришел ко мне. Он приказал мне закрыть глаза, расслабиться и позволить ему сделать то, что он хочет. Он встал на колени между моими ногами, не обнимая, не лаская меня. Его член был большим и твердым, и он вошел в меня как острая стрела, которая разрывает и убивает. Я расплакалась. «Замолчи!» — приказал он и продолжал доставлять себе удовольствие!
Изидора приложила руки к груди и подошла ближе к Софии.
— Я повиновалась и никогда не противоречила ему, — продолжала София. — Зачем? Он был моим мужем. Я думала, Мелисанда умерла! А мое послушание понравилось ему, о да, конечно, понравилось. В последующие ночи его прикосновения стали более горячими, жадными и мягкими, и я уже почти не ощущала боли. Знаете, что ему нравилось больше всего?
— Я не верю! — прервала ее Изидора. — Я в это просто не верю!
— Он солгал вам, — твердо повторила София. — Он очень хотел меня. Возможно, он чувствовал себя обязанным Мелисанде и продолжал поиски эликсира. Но, глядя на меня, он забывал про ее сгнившее тело. Больше всего он любил, чтобы я не смотрела ему в лицо. Я должна была лежать на животе, под который он подкладывал подушку. Тогда он вставал позади меня, раздвигал мне ноги и брал меня так, как это делает кобель с сукой, прижимая к моему затылку горячий рот. Мы занимались этим как звери, и ему нравилось, и даже мне, после того, как я привыкла.
Изидора, казалось, не могла вымолвить ни слова, только качала головой.
— На мне нет вины, — взволнованно сказала София. — Я ничего не знала о его жене. Я знала только, что он из тех мужчин, что не умеют сдерживать свои порывы. Он... он делал это снова и снова. Он... даже говорил, что любит меня.
Изидора сделала глубокий вдох.
— Это неправда! — ошеломленно и возмущенно сказала она.
София сжималась под ее взглядом, но не переставала говорить.
— Конечно, в начале... в начале нашего брака он часто избегал меня, говорил, что наше счастье находится под угрозой. И в последнее время он говорил... да, если я правильно помню... о, какой же слепой я была, что не могла правильно истолковать эти слова, какой глупой!
Изидора вышла из оцепенения и схватила ее за руку.
— Что, — в панике вскричала она, — что он говорил?
Почувствовав железную хватку Изидоры, София поняла, что бессильна. Она не хотела отказываться от своего безумного плана, но опустилась на стул, потому что не могла больше стоять.
— Он будто говорил о каком-то препятствии, которое мешает ему жить и угрожает его счастью. Но также о том, что мне не следует бояться. Он найдет средство убрать его...
Изидора стала белой, как мел. София тоже побледнела, будто в ее лице не осталось ни кровинки. Прежняя дурнота подступила к горлу, но разразилась не рвотой, а полнейшей потерей сил. Она не смогла удержаться на стуле и сползла на пол. Лежа на холодном кафеле, она не знала, является ли охватившее ее бессилие частью игры или нет. Она заметила, что плачет, только тогда, когда Изидора присела рядом с ней и положила ее голову к себе на колени. Это было так приятно и утешительно, что Софии захотелось лежать так вечно, и она забыла о том, что еще более мерзкой и бессердечной, нежели ее обман, была эта потребность в утешении.
Она услышала решительный голос Изидоры. Грубые руки гладили ее виски.
— Это не ваша вина, — говорила сарацинка. — Не ваша вина. Бертран поплатится за это...
София снова опустила голову и мечтала о том, чтобы лежать так вечно.
— У меня будет ребенок, — причитала она. — Он — свидетельство подлого предательства Мелисанды. Если вы хотите бороться за ее честь, делайте это. Потому что так вы защитите и мою честь. Я тоже не останусь в долгу, поскольку пообещаю заботиться о благе Мелисанды до самого конца. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она смогла мирно умереть в родных стенах. Изидора, помешайте тому, чтобы Бертран решал ее судьбу, и поручите ее мне!
