— Он любит все тёплое и мягкое, — сказала летучая мышь. — Засыпая, он любит держать в ручках тёплые и мягкие вещи. Он любит также, чтобы с ним играли. Вот что он любит.
— В таком случае, — сказал кот, — моё время наступило.
На следующий вечер кот пробрался через сырой дикий лес и до утра прятался около пещеры. Утром человек, собака и лошадь отправились на охоту. Женщина готовила еду; малютка кричал, плакал и мешал ей работать; она вынесла его из пещеры и дала ему пригоршню камешков, чтобы он играл ими. А малютка все-таки плакал.
Тогда кот протянул свою мягкую, бархатную лапку и нежно погладил малютку по щеке; ребёнок стал весело гукать; кот потёрся о его толстые коленки и пощекотал своим хвостом его круглый подбородок. Малютка засмеялся; мать услышала этот смех и улыбнулась. Летучая мышь, маленькая летучая мышь, висевшая вниз головой на потолке пещеры, сказала:
— О, хозяйка дома, жена хозяина дома и мать сына хозяина дома, дикий зверь из дикого леса прелестно играет с твоим малюткой.
— Благословляю этого дикого зверя, каков бы он ни был! — сказала женщина, выпрямляя спину. — Я очень занята, и дикий зверёк оказал мне услугу.
В ту же минуту, в ту же секунду, моя крошечка, — бац! — сухая конская кожа, висевшая хвостом вниз в отверстии пещеры, упала. Она помнила, какое соглашение женщина заключила с котом, и когда мать ребёнка подошла, чтобы поднять свою дверную занавеску, перед ней открылась картина: кот, устроившийся в уютном уголке пещеры.
— О, мой враг, жена моего врага и мать моего врага, — говорил кот, — вот и я; ты похвалила меня, и с этой поры я всегда, всегда, всегда могу сидеть в пещере. И все-таки я кот, разгуливаю один, где мне нравится, и все места для меня одинаковы.
Женщина сильно рассердилась; она крепко сжала свои губы, взяла прялку и начала прясть.
Но ребёнок плакал, потому что кот ушёл от него, и женщина не могла успокоить своего малютку. Он вырывался от неё, бил ножками, и его личико почернело.
— О, мой враг, жена моего врага и мать моего врага, — сказал кот, — возьми кусок нити, которую ты спряла, привяжи её к твоей катушке и тащи катушку по полу; я покажу тебе волшебство, от которого твой малютка засмеётся так же громко, как теперь плачет.
— Хорошо, — ответила женщина, — потому что сама я ничего не могу придумать; только я не поблагодарю тебя.
Она привязала нитку к маленькой глиняной катушке и потащила её по полу. Кот бросился за ней, хватал её лапками, кувыркался, подбрасывал через себя, прокатывал между своими задними ногами, делал вид, будто потерял её, снова прыгал на катушку, да так забавно, что малютка засмеялся так же громко, как недавно плакал, пополз за котом и стал резвиться на полу пещеры, пока не устал и не лёг спать, обхватив ручонками мягкого кота.
— Теперь, — сказал кот, — я убаюкаю малютку песенкой, и он проспит целый час.
И кот замурлыкал громко и тихо, тихо и громко, и ребёнок крепко заснул. Женщина посмотрела на них обоих, улыбнулась и сказала:
— Ты отлично убаюкал его. Нечего и говорить, умен ты, о, кот.
В эту самую минуту, в эту самую секунду, моя душечка, — пуф-пуф! Дым от костра в глубине пещеры спустился клубами вниз; он помнил соглашение, которое женщина заключила с котом. Когда дым рассеялся, явилась новая картина: кот уютно сидел и грелся подле костра.
— О, мой враг, жена моего врага и мать моего врага, — сказал он. — Видишь — это я; ты второй раз похвалила меня. Теперь я могу сидеть и греться около костра в глубине пещеры и делать это всегда, всегда и всегда. А все-таки я кот, разгуливаю один, где мне захочется, и все места для меня одинаковы.
Очень очень рассердилась женщина; она распустила свои волосы, подбросила дров в костёр, вынула широкую баранью лопатку и принялась над ней колдовать, чтобы волшебство помешало ей в третий раз похвалить кота. Она не пела волшебной песни, моя милая, нет, она колдовала молча, и мало-помалу в пещере стало так тихо, что маленькая-маленькая мышка выползла из угла и побежала по полу.
— О, мой враг, жена моего врага и мать моего врага, — сказал кот, — скажи: эта мышка тоже помогает твоему волшебству?
— Ох, нет, нет, нет! — ответила женщина, уронила баранью лопатку, вскочила на табурет, стоявший около костра, и быстро-быстро заплела волосы, опасаясь, чтобы мышь не поднялась по ним на её голову.
— Ага, — сказал кот, глядя на неё, — значит, я могу съесть мышку и за это мне не попадёт? Ты не рассердишься?
— Нет, — ответила женщина, поднимая косы, — скорее съешь её, и я буду вечно тебе благодарна.
Кот прыгнул, поймал мышь, и женщина ему сказала:
— Тысяча благодарностей! Даже первый друг не может ловить мышей так быстро, как это сделал ты. Ты, вероятно, необыкновенно умен.
В эту самую минуту, в эту самую секунду, моя крошечка, — трах! — горшок с молоком, стоявший подле костра треснул в двух местах; он помнил условие женщины с котом, и когда она соскочила с табурета, перед нею оказалась новая картина: кот лакал тёплое белое молоко, оставшееся в одном из черепков развалившегося горшка.
— О, мой враг, жена моего врага и мать моего врага, — сказал кот, — видишь, это я, потому что ты меня похвалила в третий раз. Теперь я могу три раза в день пить тёплое белое молоко, и так будет всегда, всегда и всегда. А я все-таки кот, который может разгуливать один, где захочет, и все места для меня одинаковы.
Женщина засмеялась и поставила перед котом чашку с тёплым белым молоком, сказав:
— О, кот, ты так же умен, как человек, только помни, ты не заключал договора с моим мужем и с собакой, и я не знаю, что они сделают, когда вернутся.
— Что мне за дело до этого? — сказал кот. — Если у меня будет местечко в пещере около костра; если мне станут давать три раза в день тёплое белое молоко, меня не потревожит мысль о том, что могут сделать твой муж или собака.
Когда в этот вечер человек и собака пришли в пещеру, женщина рассказала им все, что произошло у неё с котом. Кот сидел подле костра и улыбался. Но муж женщины сказал:
— Да, только я-то ему ничего не обещал; ничего ему не обещали и все другие мужчины, которые будут после меня.
Сказав это, человек снял с себя свои кожаные сапоги, взял маленький каменный топор (три вещи), принёс полено и секиру (всего пять вещей), разложил их все в ряд и сказал:
— Теперь, кот, договорись со мной. Если ты не станешь ловить мышей в пещере всегда, всегда и всегда, я буду швырять в тебя одну из этих вещей; так будут поступать и все остальные люди после меня.
— Ага, — сказала женщина, — кот очень умен, а мой муж все-таки умнее его.
Кот сосчитал пять вещей, лежавших рядом; жёстки и неприятны показались они ему. Сосчитав их, он сказал:
— Я всегда, всегда и всегда буду ловить мышей, когда зайду в пещеру; а все-таки я кот, буду гулять, где мне нравится, и все места для меня одинаковы.
— Только берегись меня, когда я буду поблизости, — заметил человек. — Если бы ты не сказал последних слов, я помирился бы с тобой. Теперь же при каждой нашей встрече я стану бросать в тебя свои сапоги и топорик. Точно таким же образом будут поступать и другие люди после меня.
Человек замолчал; вперёд выступила собака и сказала:
— Погоди минуту. Кот, ты не заключил договора ни со мной, ни с другими порядочными собаками, которые будут после меня. — Она оскалила зубы и прибавила: — Если при мне ты не будешь ласков с ребёночком, всегда, всегда и всегда, я стану гоняться за тобой, пока не схвачу тебя; схватив же, примусь кусать. И то же будут делать все порядочные собаки после меня.
— Ага, — сказала слушавшая женщина, — кот очень умен, но собака умнее его.
Кот сосчитал зубы собаки (какими острыми показались они ему!). Сосчитав же их, он сказал:
— Я буду всегда добр к малютке, если только он не станет слишком сильно дёргать меня за хвост; да, я
