В правом верхнем ящике – страховка на твое имя. Не очень много, но хватит на похороны, на издание книжки и тебе на каникулы. Обязательно поезжай куда-нибудь одна – тебе так нужно передохнуть.
Может быть, навестить отца с матерью? Они были бы счастливы.
Прощай, счастье мое, береги себя, свой ключик, свою свечку, не забывай любившего тебя, любящего П. П.
«Ну вот – вот и прояснилось, – мелькнуло у меня. – Значит, Глеб не виноват. Павел Пахомыч вышел на бой с ним и победил в поединке, как настоящий рыцарь. Рыцарь без доспехов, рыцарь без меча».
Боль в груди стала стихать, голова прояснялась. Да, надо жить дальше. И продолжать свое опасное дело – любить. Любить мужа, сына, его шведку, их будущих детей.
Завтра с утра позвоню Дорелику и скажу, что снимаю обвинения против Глеба. Почему? Потому что сама во всем виновата? Или, по крайней мере, не меньше его? Нет, это не слабость, не брешь сострадания, подмеченная опытным полицейским взором. Просто – так надо.
Письмо Додику? Нет, не хочу. Порву, сожгу, проглочу с манной кашей. Иначе моя жизнь будет разбита и смерть П. П. окажется напрасной. Ведь сама учила мужа, что есть вещи, которые нельзя выпускать на свет из подвала памяти, из потемок души. Поеду встречать его в аэропорт и буду приветливой, нежной, спокойной. У меня сейчас в сердце столько любви к нему – он не сможет этого не почувствовать. А сигнализация на дверях и окнах? Да, дорогой, так вдруг стало одиноко и страшно без тебя, что не выдержала. Прости за внезапный расход, мы как-нибудь сэкономим, заделаем дыру.
Всё. Вставай, живи. Нужно ехать домой, все прибрать к возращению любимого. Мы прожили вместе двадцать пять лет и не разлюбили друг друга. Неужели не проживем еще столько же?
«Она убрала в сумку посмертную папку, вложила в нее последние листочки. Туда же – страховой полис. Оглядела комнатенку, в которой столько раз ловила, урывала свое неправильное, незаконное счастье. Пошла к дверям».
Нет, еще одно. Это можно сделать прямо сейчас. Нет смысла откладывать. Я подошла к телефону, набрала номер.
– Галина?.. Здравствуйте. Да, это Светлана… Ради бога, не бросайте трубку… Вы уже всё знаете?.. И конечно, считаете меня виноватой… Я не стану оправдываться… Я только очень хочу как-то помочь вам… Не один раз, а вообще – помогать… Я могу оставаться с детьми… Хоть сегодня… Вам ведь придется искать адвоката, ехать в полицейский участок… Наверное, они дадут свидание… Если надо, я могу поехать с вами в продовольственный, за продуктами… Ведь ваш автомобиль разбит, неизвестно, когда его вернут вам, когда починят… И дальше, в будущем… Если кто из детей заболеет, пожалуйста, позвоните… Я могу посоветовать хороших врачей, отвезти-привезти… А хотите, я буду заниматься с ними русским языком?.. Мало кому из эмигрантов удалось сохранить родной язык у детей, но у меня большой опыт, своя метода… И главное: я теперь точно знаю, что Глеб не виноват… Это был просто несчастный случай, непреднамеренный наезд… Готова подтвердить на суде… Хороший адвокат может добиться даже оправдания… Или хотя бы условного срока… Он вернется к вам, к детям, вернется на службу… Вам случалось когда-нибудь заблудиться в лесу?.. Я однажды заблудилась, все радовались, когда я нашлась, но прозвали в семье заблудница… Это может случиться с каждым… Все мы на этом свете немножко «заблудники»… И тут одно спасение: чтобы кто-то умел ждать и обрадовался бы, когда вернемся… Одно спасение…
Примечания
1
Shrink (англ., разг.) – психоаналитик.
