составить себе партию. Сверженный с высоты, он не упал духом и выдал памфлет, в котором, будучи уверен в покровительстве палат, сам стал обвинителем, искусно отстранив настоящие вопросы о деле. Спор сей, данный ему Филисбертом, гласностью возбудил всеобщее внимание. Опальный министр сделался главою недовольных, предпринял издание журналов, которые благоприятствовали его ненависти и всем его намерениям, распускал их во множестве и сильным своим влиянием возбуждал во всех дух революции, который довел императора до отречения.
Неопытности бразильского народа расставлены были в это время сети весьма опасные. Обольстительными красками изобразили пред ним постоянно возрастающее благополучие Северной Америки, и идеи федерализма распространились по всем бразильским провинциям. Но Американский союз образован был добродетельными сектаторами, исполненными энергии и твердости. Уроками и примерами европейских своих предков они были уже приуготовлены к благоустройству, были способны понимать его и достойны им наслаждаться, Бразильский народ составился из других элементов и при других обстоятельствах. Рабы, принадлежащие, к низшему поколению человеческого рода, составляют две трети сего народа, и едва прошло десять лет с тех пор, как он стонал под игом несправедливости, следствием коей были не только бедность, но и самое растление нравов. Бразильцы доблестно свергли с себя ярмо колониальной системы, но — скажем ли откровенно? — они, сами о том не догадываясь, находятся еще под пагубным влиянием сей системы, подобно тюремному невольнику, который, освободясь от цепей, долгое время сохраняет на изнеможенном теле своем следы оных. Американский союз, и особливо дух Северных американцев, с каждым днем более утверждает узы своего общества, или, по крайней мере, общества каждой его области. Бразильцы, напротив, не умели бы ввести у себя федеральной системы, не разрушив в самом начале слабые узы, их еще соединяющие. Гордые главы многочисленных аристократических партий, рассеянных по всей Бразилии, без сомнения, весьма желают федерализма, снося нетерпеливо всякое превосходство над собою; но бразильцы страшатся сего разделения, которое бы привело бы их к безначалию и угнетению множеством мелких тиранов. Среди волнения, произведенного в умах идеями федерализма и системами демагогов, Дон Педро, утомленный бременем короны, решился сделать последнее усилие, чтобы найти себе опору в недрах собственной своей империи.
Из всех бразильских провинций провинция Минас-Жераес, конечно, образованнейшая и богатейшая, по крайней мере, в ней менее различия в жителях и более видно национальности. Обитатели Бразилии отдают справедливость в превосходстве провинции Минас-Жераес над другими, и если бы сия часть Бразильской империи была хорошо управляема, то она, без сомнения, имела большое влияние на все прочие провинции. Дон Педро уже путешествовал по области Минас-Жераесу; он звал ее жителей и решился составить между ними себе сильную партию и снова приобресть любовь народа. План сей был счастливо изобретен, но исполнен весьма неудачно.
Несмотря на трудности в пути, происшедшие от наступления дождливой погоды, Дон Педро проник во внутренность Минасской провинции вместе с императрицею, своею супругою, которая умела приобресть любовь и уважение народа бразильского. Монарх и августейшая супруга его везде принимаемы были с изъявлениями живейшей радости, и каждый город и местечко наперерыв старались торжествовать их присутствие блистательными празднествами. Жители Оиро-Прето (иначе Вилла Рика), главного города провинции, особенно отличились тогда своим усердием и великолепием. На городских улицах воздвигнуты были торжественные ворота, дома украсились коврами и цветами, толпы музыкантов проходили по разным частям города и на каждом балконе голоса правильные и согласные пели стихи в честь монарха. Дон Педро мог возвратить прежнюю любовь народа, если бы без различия принимал все знаки народной к нему преданности; но интрига всюду за ним следовала и везде расставляла ему множество сетей. Он сделал ошибку в том, что остался на несколько дней в одном из принадлежащих ему поместьев, в расстоянии на несколько миль от главного провинциального города. Там еще раз окружил он себя людьми, к которым всегда имел слишком много доверенности и которые отчуждили от него сердца подданных. Эти люди завладели всеми ходами и выходами жилища императора, отстранили людей, имевших дотоле наиболее влияния, возбудили подозрения в уме своего государя и удалили от него президента провинции. Прокламация, вскоре потом изданная Дон Педром в пользу конституционного правления, произвела между минеиросами благоприятные для Дон Педро впечатления, и уже новые праздники приготовлялись императору, как вдруг он отправился далее. Это путешествие, лучше соображенное и исполненное, могло быть весьма полезно интересам Дон Педро, вместо того оно нанесло им решительный удар.
В продолжении более трех месяцев император не занимался делами правления, находившегося в Рио-де-Жанейро. Во время сего промежутка министры его не умели даже учредить правильных сообщений с провинциею Минас-Жераес; и хотя император удалился не на весьма большое расстояние от берегов моря, но иногда в продолжение двенадцати дней и более не получал никаких донесений.
Поспешно явился Дон Педро у врат столицы, когда в Рио-де-Жанейро почитали его еще отдаленным на неделю пути. При въезде его в город он встречен был с некоторым энтузиазмом, но в изъявлениях сей радости не было ничего национального. В них приняли участие только одни служители монарха, придворные и португальцы, которые с давней поры были в войне, более или менее явной, с бразильцами. Последние, приняв за оскорбление изъявления радости, им чуждой, начали бить стекла в домах, которые были иллюминированы. В улицах начались драки, и много было раненых и даже убитых.
Дон Педро думал восстановить спокойствие в столице, угождая республиканской партии, и выбрал министерство из среды народных представителей, ревностно приверженных к оной; но это соображение не имело успеха; беспорядки увеличивалась, и через десять дней император назначил других министров. По несчастию, последние были не любимы народом. Вскоре потом начали возмущаться креолы. Вооруженные толпы бродили по улицам Рио-де-Жанейро; несколько человек было убито, и последняя катастрофа была, как сказывают, ускорена интригою, которой мы не можем обнаружить совершенно в тесных пределах сего исторического очерка. Португальцы и бразильцы остроумны, но мало образованны и праздны. Они употребляют ум свой на интриги, и в них заключается вся их деятельность.
Составив новое министерство, Император предоставил, однако, начальство над войсками в столице Франциску де Лима[27], который, как уверяют, принял сторону народа, но не потому, чтоб она была сообразна с его политическими мнениями.
Лима, всею своею властию, благоприятствовал возмущению и побуждал солдат оставить их государя. Он-то (мы предоставляем истории судить его), Франциск Лима, говорим мы, предстал от имени народа пред императора и требовал от него удаления тогдашних министров и восстановления прежнего министерства. Дон Педро дал ему ответ, достойный своего высокого сана, но Лима не был отрешен.
У Сан-Кристовальского дворца обыкновенно стояла довольно многочисленная стража; и она скоро перешла на сторону инсургентов. Таким образом, положение императора час от часу становилось затруднительнее. Тогда он принял намерение отказаться от короны и, без сомнения, давно имел имел эти мысли. Сам он сочинил акт отречения в пользу своего сына; он призвал к себе английского и французского поверенных в Делах для сообщения им сего акта и требовал от них, чтобы они помогли ему отправиться в Европу. Главы революции приняли отречение Дон Педро. Он сел на корабль вместе с императрицею, юною королевою португальскою, и малым числом придворных.
Как скоро император отказался от короны, приступили к назначению регентства. Оно составилось из людей мало способных, но довольно умеренных, казалось бы, по некоторому чувству приличия, следовало только удалить от него Франциска де Лима.
В то время, как делались приготовления к отплытию на кораблях, долженствовавших перевезти в Европу Дон Педро и его спутников, принц, сын его, был провозглашен императором под именем Дон Педро II-го[28]. Некоторые беспорядки, неизбежные во время революций, еще возобновились, но вскоре все успокоилось и обыкновенная тишина и порядок были восстановлены.
Экс-император писал к Жозе Бонифасию де Андрада[29] и поручил ему воспитание своего сына. Старец сей, имевший, по общему признанию, великие дарования, согласился взять на себя сию обязанность и поклялся свято ее исполнить. Выбор сей был совершенно справедлив и пал на человека достойного.
13 апреля 1831 Дон Педро удалился из Бразилии. Он оставил там людей, не умевших быть ему благодарными, и, может быть, там некогда будут жалеть о нем.
Главною его виною было рождение его в Европе; привязанность его к португальцам весьма естественна, но он обязан был пожертвовать ею для своих американских подданных. Он был окружен
