оборванцы…
– Не командовал ты никогда большим войском, – ответил высокий худой человек, до горла закутанный в плащ неуловимого серого оттенка.
– Да чего там командовать-то? Саблюку достал, хоругви поднял да как побег на врага!..
– Сразу видно, что выше десятника ты бы не дослужился.
– Это почему это? – обиделся мускулистый.
– Потому что сеча длится час-два, а справный воевода должен день и ночь об армии печься.
Отряд конкистадоров – четыреста человек с четырнадцатью конными и почти всеми наличными аркебузами и арбалетами – приближался к Тисапансинго. Вдали уже виднелись стены и баши города, не такие, как в Семпоале, но все равно слишком высокие, чтоб взять их с наскока. Врагов видно не было, но не было видно и тотонакской армии.
Кортес остановил колону и подозвал капитанов.
– Что-то здесь не так, – задумчиво молвил он. – У кого какие мысли?
– Перебить их не могли за такой короткий срок, – сказал де Альварадо, все еще взмыленный от дикой скачки. – Драпанули, наверное.
– Или заключили союз с мешиками и теперь готовят на нас засаду где-нибудь в лесу, – мрачно проговорил Диего де Ордас.
– Может, нам отойти? Вернемся в Семпоалу, а лучше на побережье? Отсидимся? – несмело предложил Меса.
– Вот тогда нам точно конец, – встрял Ромка.
– Браво, сеньор Вилья, – с уважением посмотрел на него капитан-генерал. – Объясните почему.
– Они считают нас богами и будут нам верить, пока мы ведем себя как небожители. Как только мы разрушим иллюзию, они нас растерзают.
– Верно, дон Рамон, так и будет. И нет нам иного пути.
Все понимающе покачали головами. Никому не хотелось идти сквозь дебри, из которых в любой момент на спину могут броситься тысячи злобных дикарей, но поворачивать было бы верным самоубийством.
– Ну что, пойдем, помолясь, – сказал Альварадо. – Благословите, святой отец, – обернулся он к де Агильяру.
Монах, который в круговерти событий стал забывать, что под кирасой у него надета сутана, повернулся к солдатам. Подняв над головой руку, он крестом благословил склоненные головы и глубоким голосом, чуть дрожащим на верхних регистрах, начал читать молитву.
Из кустов выскользнул командир разведчиков. Не обращая внимания на торжественность момента, он подошел к Кортесу и что-то зашептал ему на ухо.
Капитан-генерал сначала дернул головой, словно отгоняя назойливую муху, потом прислушался и повелительным жестом остановил священника.
– Господа, к нам идет отряд из Тисапансинго. Разведчики докладывают, что они не похожи на воинов и слишком малочисленны, чтоб причинить нам какой-нибудь вред, но, может быть, это военная хитрость. По местам!
Глава тринадцатая
На площади перед мэрией города Вера-Крус было необычайно многолюдно. У дверей стояли несколько солдат с аркебузами на плече, еще с десяток в доспехах и при оружии расположились в теньке, зорко наблюдая за вытоптанным пятачком травы перед крыльцом. Несколько знатных тотонаков в роскошных накидках нервно мерили шагами периметр. Чуть поодаль мялась группка индейцев, внешностью и нарядами отличавшихся от касиков из Семпоалы. В воздухе пахло грозой сурового мужского разговора.
Кабинет главного алькальда занимал огромный стол, вокруг которого стояли разномастные стулья, частью привезенные из Испании, частью смастеренные на месте. Во главе стола на «троне» восседал сам Кортес, по правую и левую руку от него расположились де Агильяр и несколько капитанов. Толстый касик тотонаков и верховный жрец Тисапансинго сидели за дальним концом стола, но держались друг от друга на самом большом расстоянии, какое могли себе позволить.
Черные глаза жреца пылали фанатичным огнем, рубленые слова падали как головы из-под топора:
– Касик Семпоалы решил обмануть вас, сочинив историю про мешикские отряды, угрожающие его народу с наших земель. Он давно хотел наложить руку свою на наши богатства, несколько раз пытался передвинуть границы, посылал войска, грабил приграничные деревни и вот теперь решил, что сможет завоевать мои земли с помощью богов. – Жрец кивнул Кортесу и капитанам.
Все посмотрели на толстого касика. Тот сидел молча, опустив глаза в пол, но ни в его позе, ни в лице не чувствовалось особого раскаянья.
– Хочу поблагодарить вас за то, что пресекли грабежи и насилия, которые устроили в наших деревнях прихвостни этой бешеной собаки, – обратился он к Кортесу и чуть не ткнул пальцем в макушку правителя Семпоалы. – Более того, мы удивлены и обрадованы поступком верховного бога Кортеса, который повелел повесить своего соратника за то, что тот отобрал у бедного селянина курицу, зажарил ее и съел.
– Да, – склонился Альварадо к Ромкиному уху. – Хорошо, что они не видели, как я украдкой перерубил мечом петлю на его шее.
Оба прыснули в кулаки. Агильяр окинул их взглядом Ментора, прикидывающего, какое наказание определить расшалившимся ученикам.
– Во время этого пресечения погибли около сотни моих людей, – вполголоса пробормотал толстый касик.
– Грабителей и убийц! – вспыхнул жрец из Тисапансинго.
– Хватит, господа, хватит, – поднял ладони Кортес. – Сейчас у нас есть более важное дело – общий враг. Думаю, Мотекусома уже прознал, что мы ведем переговоры, и наверняка собирает армию.
– Наш народ надеется, что великие боги защитят нас от этой напасти, – ответил жрец.
– Конечно, но для начала надо подписать бумагу, что город и вся территория вокруг Тисапансинго присоединяются к владениям нашего великого государя, а также о том, что вы отрекаетесь от своих идолов и жертвоприношений, ибо мы несем справедливость и христианское учение жителям этих мест.
– Справедливость – великое и святое дело. Недаром пришли вы из-за моря, чтоб принести ее нам, – произнес жрец и, склонив голову, попытался скрыть свое недовольство.
Кажется, силе чужого бога, подкрепленной дулами фальконетов и мечами конкистадоров, он доверял больше, чем могуществу своих идолов.
– Мы привели восемь девушек, – подал голос правитель Семпоалы. – Все дочери касиков, в богатых уборах и украшениях, и в знак нашей верности и покорности передаем их вам в жены. Одна из них, моя племянница и богатая наследница, предназначена тебе, о великий. – Он поклонился Кортесу, сколько позволяла его короткая толстая шея.
– Видел я ту племянницу, – снова склонился к Ромкиному уху Альварадо. – Шириной кормы эта каравелла едва ли уступает своему любезному дяде.
Ромка с трудом удержал в себе новый приступ смеха.
– Я приму ее с радостью, – ответил капитан-генерал. – Но прежде всего и девушки, и весь народ должны отказаться от идолов, жертвоприношений и стать христианами.
– Да уж, – снова взялся за свое неугомонный Альварадо. – Помнишь, в Семпоале мы видели, что они людей в клетках откармливали для жертвенного камня? Как гусей.
Ромка в ответ лишь грустно кивнул.
– Все мерзости должны быть немедленно прекращены. Тогда только мы с вами породнимся и впоследствии наградим вас многими новыми землями.
– Это наши божества, которые давали нам и урожаи, и мир, и все необходимое!.. – Толстый касик вскочил было, но под спокойным, внимательным взглядом Кортеса быстро утих и опустился обратно на стул.
Жрец из Тисапансинго, безропотно смирившийся со своей участью, склонил голову еще ниже.
– Повелеваю, чтобы отныне не было раздора между людьми Тисапансинго и Семпоалы. Иначе!.. – Кортес поднялся на ноги во весь свой немалый рост.
Индейцы втянули голову в плечи, им не хотелось даже слушать об этом самом «иначе». Кортес
