— А кроме того, стерли содержимое жесткого диска, — заметил чуть позже Джейк.
К счастью, в компьютере не было ничего существенного, он все быстро восстановит при помощи дисков, которыми его снабжает газета. А все самые важные заметки находились в блокноте, который он носил при себе. «Именно они и интересовали грабителей», — сообщил Джейк скептически настроенному полицейскому через час. Незваные гости ничего не взяли.
После того как полиция ушла, помрачневшая Мелисса была готова заняться делом.
— Ну что ж, — сказал Джейк, положив список Десмонда Льюиса на стол. — Подведем итоги. Мы идем по следу предполагаемого убийцы или даже убийц. Мотивом преступления почти наверняка послужила исчезнувшая книга доктора Льюиса. Этот список — все, что мы о ней знаем. Таким образом, отбросив наши симпатии и антипатии, нам следует выяснить, чего хотят убийцы. И мне наплевать, идет речь о Марло, Оксфорде или архиепископе Падьюки. Меня интересует только правда, люди, пытающиеся ее скрыть, и их мотивы. Согласна?
Мелисса поджала губы.
— Частично.
— Частично! — вскричал Джейк.
— Ну ладно, по большей части, — неохотно признала Мелисса. — В любом случае, я найду того, кто лазил в моих трусах, и вытрясу душу из извращенца.
— Ну, ты могла бы просто позвонить копам, — кротко предложил Джейк.
Прошлым вечером Джейк пытался дозвониться до Сунира, но тот не брал трубку. Теперь Джейк хотел предупредить индуса об обыске, но вновь услышал длинные гудки. Почему у Сунира нет автоответчика? Джейк со вздохом повесил трубку.
Глава 23
Из той же мы материи, что сны…
Мелисса попыталась дозвониться до Ламбетской библиотеки, чтобы договориться о посещении, но у нее ничего не вышло. Им требовались рекомендации, а получить их было не так-то просто. Генри Блоджетт с этим мог и не справиться. Здесь нужен был кто-то из университета, а кроме Сунира, они никого не знали. Если, конечно, на него можно было рассчитывать, в чем Мелисса по-прежнему сомневалась.
Так что пока в их распоряжении оставалась Британская библиотека. Со времени последнего посещения Джейка здесь ничего не изменилось, если не считать того, что работы Роберта Грина и биографии Шекспира поменялись на полках местами. Они благополучно добрались до библиотеки, не заметив слежки. Джейк познакомил решительно настроенную Мелиссу со старшим библиотекарем, который вдруг проникся к ним либо симпатией, либо сочувствием.
— Моя дочь, аспирантка университета Беркли, — представил Джейк.
У Мелиссы нашелся соответствующий документ, и этого оказалось достаточно, чтобы они получили читательский билет.
— Я попытаюсь найти документы, связанные с судом, — сказал он Мелиссе. — Может быть, тебе удастся отыскать книгу Гоффмана. А потом постарайся выяснить что-нибудь об обвинениях, которые предъявили Марло в Звездной палате.
— Будет исполнено, босс, — заявила она, отдав ему шуточный салют.
Джейк знал, что Мелисса, как студентка университета Беркли, привыкла работать в больших библиотеках. Казалось, она чувствовала себя здесь как дома. Он наблюдал за ней со смешанным чувством гордости и тревоги, пока она не скрылась за рядами полок.
И тут Джейк застыл на месте — в застекленной витрине, чтобы все могли увидеть его своими глазами, стоял оригинал «Последней воли и завещания» Шекспира. Тот самый, о котором Сунир — как и Марк Твен — отзывался так уничижительно, и теперь Джейк уже не сомневался: Сунир был прав и Десмонд Льюис именно его имел в виду в своем списке под «ПВЗ».
Затем Джейк заметил кое-что поразительное. Подписи выглядели не просто каракулями неграмотного человека — каждая из них была написана и читалась по-разному. И если Шекспир поставил на своем свидетельстве о браке «крестик», это делало бессмысленным вопрос о его латыни — третий класс, шестой или даже восьмой, как предполагалось в некоторых источниках. Прочитать весь текст не представлялось возможным, но Джейк решил, что наверняка сможет сделать копию современного варианта.
Джейк продолжал изучать завещание с возрастающим удивлением. Документ производил удручающее впечатление — если считать Шекспира поэтом и драматургом. Как отмечал Марк Твен, не было ни малейших оснований сомневаться, что Уилл Шикспир (один из трех вариантов подписи) был необразованным, но успешным фермером и коммерсантом, который не особенно заботился о своей жене. Джейк не верил своим глазам. Однако Твен уже давно написал об этом — почему же Льюис включил «Завещание» в свой список? Джейк заставил себя еще раз просмотреть завещание, и ему в глаза бросился небольшой отрывок — описание коллекции «одежи», которую он оставил своей дочери Джудит.
«Зачем фермеру коллекционировать одежду?» — подумал Джейк с растущим возбуждением.
И тут он понял. Роберт Грин обвинял своего Потрясателя Сцены в том, что он лишь торговец «игровой одежей», иными словами, костюмами. Вначале 1592 года он хвастался нарядами стоимостью более 200 фунтов. Его коллекция должна была стать значительной и достаточно ценной через двадцать шесть лет. Несомненно, она принесла ему немалый доход.
Джейк направился к полкам, чтобы отыскать документы о суде над Марло. В библиотеке имелась значительная коллекция материалов по биографии Марло, в нескольких томах содержалось описание копии заключений коронера. Отчет о суде он обнаружил в двух видах: фотокопии потрепанного желто- коричневого пергамента, на котором коронер воспроизводил все события, и текст «перевода» на английском и латыни, что удивило Джейка. Почему латынь, на которой написан оригинал? Или таким образом содержание документов пытались скрыть от широкой публики?
Он отправился на поиски копировальной машины, на ходу читая описание суда, и ему стало очевидным, что суд был еще более изобличающим — официальная версия смерти Марло, — чем завещание Шекспира. У Джейка появился зародыш новой идеи. Биограф Лесли Хотсон сумел первым установить, что королеву представлял только один коронер, что было противозаконным. Имелось трое свидетелей, в том числе и предполагаемый убийца, который не сбежал, а добровольно сдался. Почему нет? Его помиловали уже через месяц. Возможно, он знал, что так и будет.
Все это подтверждал другой документ, находившийся рядом с первым, — помилование Ингрэма Фризера, подписанное королевой. Предполагаемого убийцы Марло. Слово «самооборона» использовалось дважды. Но помилование убийцы популярного драматурга? Да еще королевой? Без всякого суда? Это показалось Джейку неслыханным. Очевидно, кому-то хотелось побыстрее закрыть дело, чтобы не привлекать внимания широкой публики. Во многом помилование повторяло суд, а заканчивалось следующим образом:
«…Таким образом, вышеупомянутый Ингрэм убил Кристофера Морли (Марло), как выше сказано, в графстве Кент, в комнате, как выше сказано, в результате, как выше сказано, обороны и необходимости спасти свою жизнь. Что следует из расследования, подробности коего имеются в отчете Инквизиции, представленном по нашему требованию суду лорда-канцлера. Мы, движимые набожностью, даруем вышеназванному Ингрэму прощение за нарушение нашего покоя выдвинутыми против него обвинениями в смерти вышеназванного и объявляем ему, что он полностью свободен от всех обвинений. Однако за судом остается право рассмотреть протест, если таковой будет выдвинут, касательно вышеназванной смерти. Подписано Королевой в Кью, в 28 день июня».
Насколько Джейк понял, никто не стал протестовать. Похоже, никто ничего и не знал в течение
