На пороге возникла импозантная фигура Мао, и собеседники умолкли. Революционер жестом подозвал Шань Фена. Они вполголоса о чем-то поговорили, и Цзэдун ушел к делегатам. Дерюйтер равнодушно наблюдал за ними.
— Я должен предупредить повара, чтобы тот подавал ужин в зал: заседание затягивается, — мрачно сообщил разочарованный китаец Гансу.
— Я пойду с тобой, а то уже надоело сидеть.
— А если ты понадобишься?
— Подождут.
Они прошли по коридорам и оказались перед входом на кухню. Дверь никак не желала открываться, и Шань Фен в сердцах пнул ее ногой. Юноша выпалил сухие распоряжения Фу Шену и вернулся раньше, чем Дерюйтер успел дойти до порога. Ганс попробовал успокоить раздраженного китайца:
— Я-то думал, нам найдется более важное применение.
Парень не ответил и ускорил шаг.
— Тебе могли бы дать поручение и получше, чем… чем это, — запыхавшись продолжил голландец.
Шань Фен остановился перед дверью, ведущей на террасу. Он глядел сквозь стекло на переплетения посыпанных гравием дорожек между красивыми газонами сада. Вечерний свет быстро угасал среди ярких цветов.
Дерюйтера вместе с Шань Феном поселили в маленькую комнатку. Ближе к ночи, когда голландец уже укладывался спать, парень решил навестить Мао.
Тот неподвижно сидел на кровати, освещенной тусклым светом единственной свечи. В тишине раздался его низкий голос:
— Сегодня мы приняли устав, и это первый важный шаг. Однако политическую ситуацию все оценивают по-разному.
— А что говорят коминтерновцы? — робко поинтересовался юноша.
— Они небескорыстны, им нельзя доверять до конца. В Коминтерне прекрасно знают, что у Коммунистической партии Китая сейчас мало приверженцев, поэтому не хотят рисковать, чтобы нам помочь. Они предпочитают поддерживать не только нас, но и Гоминьдан, который насчитывает куда больше сторонников и обладает обширными связями с японцами и с колониальными властями.
— Но тогда нашей родине придет конец!
— Есть политические силы, Шань Фен, с которыми все считаются. И кое-кто из нас — Чэнь Гунбо,[88] например, — тоже склонны поддерживать хорошие отношения с Гоминьданом.
— Чэнь не внушает мне доверия.
— Он делегат от Кантона, а там находится правительство Сунь Ятсена,[89] который является одним из руководителей Гоминьдана.
Шань Фена явно смутил такой спекулятивный подход. Он не мог воспринять стратегию политики и поэтому презирал ее.
Мао продолжал:
— Я предвижу, что мы пойдем на компромисс: будем сотрудничать с Гоминьданом, сохраняя свое лицо.
— Но они поддерживают только интересы буржуазии! Китай им нужен лишь для удовлетворения жажды власти…
— Я не хуже тебя знаю, кто они такие, но других соратников у нас нет. Придется довольствоваться теми, что есть, Шань Фен.
— А если у нас появится нечто большее?
— На что ты намекаешь?
— Завтра я тебе кое-что принесу.
Когда Шань Фен возвратился в комнату, Дерюйтер уже лежал, повернувшись к стене. Китаец порывисто заговорил:
— Мне нужна твоя помощь.
— Помогу чем смогу, — не поворачиваясь, ответил голландец.
— Здесь все двери на ночь закрывают изнутри. А завтра я хочу отлучиться, и нужно, чтобы кто- нибудь покараулил и меня впустил.
— Что же ты не пойдешь сейчас?
— Скоро рассветет, а я не могу действовать днем.
— Можешь на меня рассчитывать.
Парень не видел, что Дерюйтер улыбается.
Юноше показалось, что настал момент и ему внести в дело революции свою лепту. Коммунисты нуждались в сторонниках, в численном преимуществе, которое следовало обеспечить как можно скорее. Судьба распорядилась так, что на пути Мао встретился Шань Фен. И теперь можно передать открытия немецкого профессора в руки партии.
Из рассказов Хофштадтера парень понял: ученый исследовал некую таинственную силу, способную полностью подчинить волю человека. Те, кто подвергнется воздействию вещества, станут мягкой глиной в руках людей, его применивших. Так можно создать целое войско, послушное любой команде.
Все результаты изысканий профессора содержались в его записках. Сосуды, поднятые со дна моря, утрачены, быть может, навсегда, но ученый говорил, что компоненты субстанции не так уж и редки. Главная трудность — верная пропорция. Надо принести бумаги Мао и все с ним обсудить. Это будет вклад Шань Фена в общее дело.
На второй день работы прения почти не возникали. Все чувствовали груз огромной ответственности: от них зависела судьба Китая. Избрали Центральный комитет. Но какими же незначительными казались юноше теперь усилия этих людей! А ведь парень считал их великими. Как же они жалки! Суетятся, ищут компромиссы, совсем потеряли реальность из виду. Но Шань Фен выведет их из тупика.
Китаец, думая о бумагах Хофштадтера, идеализировал их и забыл, что записи надо еще расшифровать и довести исследования до конца, а потом только применять на практике. Требовалось еще много времени и труда, но это юноше казалось мелочью. Ему представлялось, что записки изменят все к лучшему.
В одну из ночей, когда заседание еще не закончилось, Шань Фен с Дерюйтером сидели в прихожей. Китаец решил, что пора сходить за бумагами, и сообщил голландцу. Дальше тянуть не было смысла. Они подошли к двери, юноша тихо открыл ее и вышел на террасу.
— Я быстро, — сказал юноша и спешно ушел.
Голландец ничего не ответил, но долго глядел вслед удаляющемуся силуэту.
Выйдя на улицу, Шань Фен поглядел направо и налево и двинулся вдоль школьной ограды на юг. Темную улицу слабыми желтоватыми пятнами освещали редкие газовые фонари. Обернувшись, юноша заметил в полумраке какого-то человека, крадущегося неподалеку от второй калитки в сад.
Не меняя направления, китаец двинулся дальше, пока не оказался под прикрытием здания напротив. Быстро юркнув в переулок, парень побежал в обход и появился с противоположной стороны. В несколько секунд юноша опять очутился у школьной ограды, решительно свернул за угол и схватил человека за руку. Тот сипло вскрикнул от неожиданности.
— Что ты тут делаешь? — жестко спросил Шань Фен.
Парень всмотрелся в бледное, покрытое потом лицо незнакомца, затем перевел взгляд на темное бяньфу.[90] Определить, кто это такой, было невозможно.
— Я разыскиваю… разыскиваю Вана, председателя Союза общественных организаций, — ответил мужчина.
— Нашел время, чтобы его искать!
— У меня важное донесение.
Незнакомец бросил быстрый взгляд через плечо, словно ожидая кого-то. Шань Фен понял, что он в
