— А мы и не дадим!
Услышав такие слова, Хин внимательно взглянул на гангстера. Тот был одет по-европейски, в светлый костюм и белоснежную рубашку с галстуком цвета охры. На первый взгляд он казался элегантным, но в его манере держаться присутствовало что-то неистребимо вульгарное. Офицер презрительно улыбнулся: Ту Юэшень поднялся высоко, но так и остался неотесанным мужланом. Однако надо делать вид, будто относишься к нему как к равному.
— Послушай, брат, есть еще информация. Ты, наверное, слышал о Ване Шухуа, президенте- комиссаре Федерации профсоюзов. Это человек очень опасный и обладает серьезными связями. В ближайшее время он должен встретиться с Мао Цзэдуном, который имеет большое влияние на экстремистское крыло Гоминьдана. Мы хотим, чтобы лидеры не смогли выработать общую стратегию объединения профсоюзного ополчения и крестьян.
Офицер сразу заметил, что из политических аспектов Ту Юэшень не понял ни слова. Все же придется пощекотать тщеславие этой глупой обезьяны, дав почувствовать ему себя представителем власти. Пусть думает, будто его считают равноправным участником событий, тогда при необходимости гангстер легко выделит подмогу.
— Мы им этого не позволим! — как эхо, отозвался глава Зеленого Круга.
16
Шанхай, 12 апреля 1927
Как только прогремели первые залпы, Шань Фен вышел наружу через черный ход и свернул в переулок. Китаец спешил добраться до улицы Баошань, чтобы предупредить несколько десятков ополченцев из центральной типографии.
Он мчался что есть духу, и свежий утренний воздух обдувал его вспотевший лоб. Насколько удалось разглядеть в темноте, штурмующие все оказались в штатском: может, соперничающая организация. Все воинские части поддерживали Гоминьдан, но солдат рядом не наблюдалось. Что ж, по крайней мере одна хорошая новость.
Полчаса спустя парень подбежал поближе к типографии, и тут навстречу ему с другой стороны улицы, от концессии, выскочили человек десять, все при оружии. На белых нарукавных повязках черная надпись «гон», то есть «работа». Шань Фен втиснулся в узкое пространство за какой-то дверью. Он стоял совсем близко, но видеть его не могли. У входа в типографию раздались первые выстрелы: палили по гревшимся у костра охранникам.
Похоже, это действительно какая-то другая организация. Рабочие шли на рабочих — что за идиотизм!
Парень стиснул рукоятку «уэбли», который ему выдали в Федерации профсоюзов, и выжидал момент вернуться назад, потому что его миссия потеряла всякий смысл. А на улицу Баошань уже бежали солдаты 24-й армии и кричали:
— Остановите побоище! Мы же все одна семья, у нас нет дурных намерений! Мы пришли, чтобы установить мир!
Вот это да! Теперь уже и Гоминьдан стал посредником между организациями. Волк усмиряет овечек! Шань Фен чуть не рассмеялся, но тут произошло нечто странное, и он осекся.
С появлением военных люди с повязками на рукавах утратили всякую враждебность. Некоторые из них даже переговаривались с офицером, отойдя подальше от входа в типографию, чтобы не попасться на глаза осажденным. Еще более удивительно.
Человек со шрамом через все лицо показался Шань Фену знакомым.
Тем временем доводы солдат убедили ополченцев, и те приоткрыли дверь, чтобы начать переговоры. Все произошло в считаные секунды. Военные ворвались внутрь с криками и стрельбой. Минут через пять они вышли с захваченным оружием, таща за собой связанных пленников. Ловушка сработала.
Шань Фен вжался в стену, благословляя судьбу за возможность остаться невидимым и все обдумать. По тщательно разработанному плану гражданские инсценировали атаку, а солдаты — попытку замирения. Разоружить доверчивых ополченцев им уже не составило труда. Но кто же тогда люди в штатском? Повязки на рукавах — явный маскарад, это не рабочие. И тут парень вспомнил, что видел человека со шрамом пару лет назад в тюрьме. Мужчина служил обществу «Зеленый круг», а его руководство поддерживало националистов. Теперь все стало понятно. Они проиграли. Несомненно, тот же сценарий использовался и в других местах. Гоминьдановцы с помощью Чин-Пана подавляли мятеж хитростью и силой.
Прошло несколько часов, и обстановка окончательно прояснилась. Те же события произошли и в Федерации профсоюзов, и в коммерческом издательстве. Националисты теперь контролировали весь город. Поползли слухи, что Ван Шухуа и Мао Цзэдун арестованы.
Дом помощника комиссара на первый взгляд казался пустым. Шань Фен долго стучался, шепотом повторяя свое имя, чтобы не привлекать внимания. Наконец дверь приоткрылась на ширину цепочки, и юноша увидел Чжина.
— Уходи, идиот, тебя могут увидеть!
— Я хотел спросить, правда ли, что комиссара арестовали?
— Проваливай, тебе сказано!
— Отвечай, или я приведу сюда солдат!
За дверью приглушенно выругались, и все затихло.
— Все в порядке, комиссар в надежном месте. А теперь исчезни!
— А Мао?
— И Цзэдун тоже. Они встретятся вечером, чтобы обсудить происшедшее.
— Что они теперь могут сделать? Скажи им, пусть уезжают из города!
— Реакционер! Тут тебе не Гоминьдан! Вечером Мао и Ван встретятся с истинным хозяином города и найдут выход.
У Шань Фена возникло дурное предчувствие.
— С кем увидятся?!
— Хватит, убирайся! Я и так тебе слишком много сказал.
Молодой человек расслабил мускулы, уперся руками в косяк и резко ударил плечом по полотну. Раздался треск — и парень оказался в комнате, сбив с ног хозяина. Шань Фен захлопнул дверь ударом ноги и схватил его за плечо:
— С кем встретятся? Говори!
— Ах ты, шпион проклятый! — От Чжина несло кислятиной.
— Да будь ты и в два раза умнее, чем есть, все равно не распознал бы стукача. Говори!
Юноша вытащил из-за пояса «уэбли» и приставил холодное дуло к виску помощника комиссара. Тот замычал от страха. Смелостью Чжин не отличался, маленький спектакль — и он заговорит. Шань Фен взвел курок, чтобы тот услышал, как звякает барабан револьвера.
— С Ту Юэшенем, главой общества «Зеленый круг»… В противоположной порту, за пятнадцатым причалом… — Слезы злости и страха заливали лицо помощника.
Шань Фен ударил его по затылку рукояткой «уэбли» и выбежал вон.
Плохо освещенный пятнадцатый причал располагался в конце порта и граничил с темными переулками. Лучшего места для засады просто не найти. Неужели Ван и Мао настолько глупы, что не сообразят? Глава Чин-Пана скрепит свой договор с националистами, сдав им комиссара Федерации профсоюзов и секретаря коммунистической партии от округа Хунань. Какой еще подарок можно придумать?
Шань Фен не чуял под собой ног, находясь уже за пределами усталости и гнева. Он не смог бы объяснить, что толкает его вперед. Надо было действовать — и все.
У четырнадцатого причала молодой человек притаился за штабелем ящиков, чтобы перевести дух.
