— Куда вы пошли потом?
— Походил вокруг, — пожав плечами, ответил Мюир.
— Вокруг? Где именно? Вы можете перечислить названия улиц?
Мюир вдруг огрызнулся, словно ему стал надоедать назойливый тон Райта:
— Я был вне себя от беспокойства! Было темно, мне было страшно. Я просто ходил туда-сюда по улицам, глядя по сторонам. Я не могу вам сказать, по каким именно, но думаю, я здесь все обошел.
— Как долго вы этим занимались? — осведомился Райт, пытаясь справиться с охватывавшим его волнением.
— Около полутора часов. Мне пришлось вернуться, потому что я начал беспокоиться о Томе. К тому же у меня возникла надежда на то, что мы с Дженни могли просто-напросто разминуться. Я подумал, что, может, она вернулась домой и теперь беспокоится обо мне. — Он помолчал и добавил шепотом: — Но ее там не было.
— Что было потом?
— Я лег, но заснуть не мог и бо́льшую часть ночи провел на кухне.
— А утром? — Они приближались к душераздирающей сцене, и Райт, понимая это, не сводил с Мюира глаз.
— Том проснулся около семи. Я ужасно боялся этого момента. Он сразу спросил, где мама.
— И что вы ответили? — спросила Кларк.
— Что ей надо было пойти на работу.
Но Райт не позволил ему отклоняться от темы.
— Что вы сделали потом?
— Я одел его и приготовил ему завтрак, гадая, что мне с ним делать. Мне надо было идти на работу.
И снова Райт подумал, что в этом Дэвиде есть что-то странное: идти на работу, когда у тебя пропала жена?
— Вы еще раз позвонили в участок, — произнес он.
Мюир кивнул:
— Я не знал, что делать. Но они повторили то же самое. Никто им ничего не сообщал, и они не могли ничего предпринять, поскольку с момента ее исчезновения не прошло двадцать четыре часа.
Райт вдруг почувствовал, что ему больше некуда двигаться.
— И вы нашли свою жену… — как можно мягче произнес он. — Когда это произошло?
Мюир, восстановивший все события предыдущего вечера, теперь подошел к самому страшному, и в его глазах отразился ужас.
— Мне надо было принести молоко, — хрипло, чуть ли ни с благоговейным ужасом, произнес он. — Я взял пустые бутылки… — По его лицу потекли слезы, и Кларк сжала ему руку. — Я поставил их, но одна упала и покатилась по дорожке, и я пошел за ней… — Мюир умолк, пытаясь сдержать слезы. Райт смотрел на него и в глубине души задавался вопросом — а не спектакль ли это? — Я увидел ее ногу, под изгородью…
Райт не спешил и позволил ему выдержать паузу. Мюир плакал, Кларк утешала его, а Райт терялся в догадках.
— Что он с ней сделал? — наконец выдавил из себя Мюир.
Это был вопрос, полный ужаса, заданный ребенком, боявшимся того, что скрывается в темноте. И Райт не знал, что ему ответить.
— Точно не знаю, — солгал он.
Повисла мимолетная и в то же время казавшаяся бесконечной пауза, но Мюир принял этот ответ.
— Там было так много крови, — жалобно и чуть ли ни с удивлением промолвил он, а когда присутствующие промолчали, добавил: — Я слышал, что ей перерезали горло.
Райт поймал на себе взгляд Кларк и уткнулся в свою записную книжку.
— A y вас и у вашей жены нет мобильных телефонов? — осведомился он, чтобы заполнить паузу.
Вдовец покачал головой:
— Мы не видели в них необходимости.
— Вы давно женаты?
— Три года. Почти четыре.
— А сколько Тому?
— Три.
Райт прилежно занес все эти сведения в свою записную книжку, скрывая тот факт, что они не представляют для него никакого интереса.
— Зачем? — спросил Мюир, глядя на макушку Райта, на то самое место, где в последнее время начала образовываться лысина.
Райт не понял, что Мюир имеет в виду, и Кларк переспросила:
— Зачем что?
— Зачем ее убили? — повернувшись к Кларк, повторил Мюир и вдруг, словно впервые догадавшись, добавил: — Ее изнасиловали?
Перед мысленным взором Райта промелькнули всевозможные виды мертвой Дженни Мюир. Одежда спереди была разорвана, и вокруг было столько крови, что Райту мало что удалось рассмотреть. Он хотел было убедить этого маленького и вконец потерянного человека, сидевшего перед ним, что уж об изнасиловании-то он может не волноваться, но Мюир не нуждался в лицемерных утешениях.
— Подробности будут известны только после вскрытия, — произнес он как можно мягче и, чтобы компенсировать неопределенность своего ответа, спросил: — Скажите, мистер Мюир, вы не знаете кого- нибудь, кто мог бы желать зла вашей жене?
Это был бессмысленный вопрос. Кто мог настолько воспылать ненавистью к уборщице и жене сотрудника совета, чтобы умертвить ее подобным образом?
Следующий вопрос Райта прозвучал так, словно он озвучивал собственные мысли:
— Она случайно не была знакома с Мартином Пендредом?
Мюир поднял голову, и Райту показалось, что в его глазах мелькнул какой-то отклик, который тут же угас.
— Не знаю, — покачал он головой.
Несмотря на возможную ошибочность своего впечатления, Райт решил развить эту тему.
— Вы уверены? Она не могла знать человека с таким именем до того, как познакомилась с вами?
— У нее не было настоящих приятелей до меня. — Он произнес это с гордостью, не заметив изумленного взгляда, который Кларк бросила на Райта.
— А чем она занималась перед тем, как вышла за вас замуж, мистер Мюир?
— Работала секретаршей.
— Она никогда не работала в Западной Королевской больнице?
Мюир этого не знал, и Райт счел необходимым это проверить, поэтому он спросил о ее девичьей фамилии.
— Педжет.
Райт уже начал было записывать это в записную книжку, как его вдруг осенило.
— Дженни Педжет? — переспросил он. Он мало что знал о деле Пендреда, но это имя стало притчей во языцех.
— Да, — подтвердил Мюир, услышав изумление в тоне собеседника. — А в чем дело?
Однако Райт, чувствуя, как его переполняет возбуждение, отделался лишь общими словами и откровенной ложью.
Когда Пендреды пошли в первый класс, их поведение стало не просто несносным, а патологическим. Их поступки стали настолько неадекватными, что руководство начальной школы вынуждено было пригласить психолога, который сначала поставил Мартину и Мелькиору диагноз «аутизм», а затем изменил его на тяжелую форму синдрома Аспергера, — изменение, которое скорее говорило о социомедицинских
