и уставился на паутину в углу потолка.
Пиринджер возвращался с собрания Королевской коллегии патологоанатомов, когда в коридоре его остановил Уилсон Милрой. Поскольку на верхнем этаже отделения располагались лишь фотолаборатория, кабинет секретаря и роскошные покои Пиринджера, профессор был несколько удивлен, встретив там Милроя.
— Уилсон! Чем я могу вам помочь? — Пиринджер всегда пользовался задушевным тоном, обращаясь к Милрою.
— Не могли бы мы побеседовать?
И вместо того чтобы пройти мимо секретаря, они вошли в кабинет Пиринджера прямо из коридора.
Профессор сел за стол, Милрой устроился в маленьком кресле напротив, и Пиринджер повторил:
— Так чем я могу вам помочь, Уилсон?
Уилсон Милрой улыбнулся. Пиринджеру уже не впервой приходилось сталкиваться с подобной неприятной ситуацией, но, несмотря на это, ему так и не удалось выработать в себе эффективного противодействия. Он напрягся и сделал все возможное, чтобы не отвести взгляд.
— По-моему, мы должны поговорить.
— Конечно.
Милрой продолжал улыбаться.
— Об Амре. — Казалось, эта улыбка пристала к нему навсегда.
— А в чем дело? — учтиво осведомился Пиринджер.
— У него есть старший брат.
Пиринджер не сразу понял, о чем идет речь, однако это сообщение вызвало у него интерес.
— Правда?
Уилсон изменил позу, положил ногу на ногу, но улыбка так и не покинула его лица; Чеширский кот умер бы от зависти.
— Да. И он говорит, что его маленький братишка — гей.
Пиринджер опустил взгляд на свои сжатые под столом руки и поднял его на Милроя с некоторым запозданием.
— Ну и что?
Милрой устало опустил глаза.
— Вы хотите, чтобы я выразился более откровенно?
Пиринджеру вдруг показалось, что голова его сжалась и все мысли из нее вылетели, однако ему хватило ума ничем не выдать этого и воспользоваться стандартной уловкой, изобразив негодование.
— О чем вы говорите?!
Улыбка на устах Милроя оставалась непоколебленной.
— Я говорю об Амре Шахине и о том, как он получил свою должность, Адам. О том, как ему удалось отодвинуть меня в сторону.
Пиринджер поднял глаза к потолку и вступил в предложенное ему соревнование улыбками.
— Опять за старое.
— Не пытайтесь уйти в сторону, Адам. Я так и не получил ответа. В конце концов, выбор консультанта является серьезным вопросом, который следует рассматривать с максимальной тщательностью, анализируя все «за» и «против».
— Насколько я помню, вопросы были только у вас, Уилсон.
— Вот именно. — Чувство юмора наконец изменило Милрою.
— Что вы имеете в виду? — устало осведомился Пиринджер.
Милрой хрюкнул.
— Мы с вами разумные люди, Адам. Неужто мне надо все озвучивать?
— Возможно. Похоже, я сегодня не отличаюсь догадливостью.
Милрой пожал плечами:
— Вы ведь тоже гей, не так ли?
Пиринджер вздрогнул. На какое-то мгновение на его лице отразилось изумление, затем ярость, и лишь потом ему удалось взять себя в руки.
— Какое отношение к этому имеют досужие домыслы о моей сексуальной ориентации? — невозмутимым голосом, свидетельствовавшим о притворстве, осведомился он.
Однако Милроя не интересовали ни пустые угрозы, ни увертки Пиринджера.
— Вы ведь раньше работали с Шахином?
Пиринджер чувствовал себя слишком уставшим, чтобы пускаться в бессмысленные отрицания.
— В течение некоторого времени, — тихо ответил он.
— В течение четырех лет, — снова хрюкнул Милрой.
— Я работал со многими людьми, Милрой. — То, что Пиринджер назвал его по фамилии, свидетельствовало о том, насколько обострились их отношения.
Милрой откинулся на спинку кресла, словно они отдыхали в клубе после отменного обеда.
— Ну так и что же мы будем делать? Он гей, и вы гей. Вы проработали вместе несколько лет и успели сблизиться. Причем настолько, что, когда вы получили здесь место, решили и его сюда устроить. Насколько я понимаю, не исключено, что вас до сих пор связывают интимные отношения.
Пиринджер замер, словно все его члены сковал какой-то злобный кукловод. Лицо его побледнело, губы вытянулись в ниточку.
— Это ложь.
— Что же из вышесказанного является ложью? И кстати, с кем вы живете в настоящее время?
— Не ваше дело. Это никого не касается, кроме меня.
— Нет, касается, если вы распределяете посты, руководствуясь личными отношениями. И я заслуживаю большего.
Пиринджер наконец обрел способность двигаться и несколько неуверенно поднялся на ноги, однако это не помешало ему выглядеть устрашающим.
— Убирайтесь! Вон из моего кабинета!
На Милроя это не произвело никакого впечатления.
— Конечно, — с высокомерным видом ответил он, вставая.
Он уже повернулся к двери, когда Пиринджер прокричал ему вслед:
— У вас нет доказательств. И если вы позволите себе повторить эти инсинуации за пределами этого кабинета, я вас уничтожу, Милрой. Зарубите себе на носу — уничтожу!
Уилсон Милрой величественно дошел до двери и лишь после этого снизошел до ответа.
— Сомневаюсь, Адам. Дело в том, что у меня есть доказательства.
После чего он вышел в коридор, не закрыв двери и оставив Пиринджера в состоянии глубокого потрясения.
— Ты сегодня поздно. Что-то случилось?
— Нет, все в порядке, — поспешил заверить ее Питер.
Однако его поспешность насторожила Беверли.
Они заказали кофе с ликером и устроились за столиком у окна. Они болтали о разных мелочах, но Беверли не покидало ощущение, что над ними нависла неминуемая угроза.
— Ты меня ни о чем не спрашиваешь, — промолвила Беверли.
— О чем? — изобразил удивление Питер.
— О деле Пендредов, — ответила Беверли, подумав, что лучше бы он не задавал этого вопроса.
— А-а. — И прежде чем спросить, он заглянул в свою чашку капуччино. — Ну и как оно продвигается?
— Плохо, — ответила она, чувствуя, как у нее под ногами разверзается черная бездна отчаяния.
Елена сразу все поняла, как только они вошли в кабинет. Она не нуждалась в словах, которые с
