Он взглянул на миссис Локард, а потом опять обратился ко мне:
– Холостой друг Фиклинга окажется, говоря без обиняков, беззащитен перед сплетнями самого зловредного толка.
Миссис Локард опустила глаза.
– Мне нечего скрывать.
– Нисколько не сомневаюсь, доктор Куртин. Допустим, собой вы готовы рискнуть, но как насчет семьи, друзей?
– У меня нет семьи.
– Никого из близких? – воскликнула миссис Локард, пытаясь перевести разговор на другую тему. – Как печально. Ни братьев, ни сестер?
Доктор Локард раздраженно отвернулся.
– У меня была сестра – она умерла четыре года назад. Из родственников осталась только ее дочь. Я как раз собираюсь провести праздники с нею и ее мужем.
– А дети у них есть?
– Две маленькие девочки. У меня для них полный саквояж подарков.
– Вижу, вы преданный дядя... и двоюродный дед. А своих детей у вас нет?
– Как я уже сказал, у меня нет жены.
Фраза прозвучала более отрывисто, чем я рассчитывал, и я заметил, что миссис Локард вздрогнула.
Но тут вошла служанка и протянула хозяину записку. Извинившись, он вскрыл и прочел послание.
– Не знаю, как просить у вас прощения, но меня вызывают в дом настоятеля.
– В такой час? – воскликнула жена.
– Что-то стряслось, и настоятель желает со мной посоветоваться.
– Да ты едва успел притронуться к еде, Роберт.
– Ради бога, извините, – сказал мне доктор Локард.– Пожалуйста, доедайте десерт, а я надеюсь в ближайшее время присоединиться к вам в гостиной.
Как только он ушел, я проговорил:
– Я должен просить у вас прощения за грубость. Сам не знаю, почему я так рявкнул.
– Мне не следовало задавать этот вопрос.
– Ничего подобного. Вина целиком на мне. Я расстроен из-за всего, что произошло в последние два дня.
– Мне так жаль, что вам пришлось участвовать в этой жуткой истории с бедным мистером Стоунексом. Вы, должно быть, места себе не находите.
– А в довершение всего неприятность, каких мало. Узнать, что твой старый друг... вовсе не друг.
Я поднял глаза и встретил взгляд ее серых глаз.
– Этой ночью мне приснился страшнейший кошмар. Вернее, утром. Я проснулся с чувством неизбывного отчаяния, которое не покидало меня весь день. Как странно: большее всего я потрясен тем, чего на самом деле не было.
– Я не удивляюсь вашему кошмару. В последние дни вам пришлось так близко наблюдать смерть... насильственную смерть.
– И все же сон как будто не имел ничего общего с дневными переживаниями. Мне кажется, на меня повлияла история, которую я недавно прочел; глупость, но, сам не знаю почему, она меня вывела из равновесия. Думаю, меня пугает не смерть: глядя утром на тело Бергойна, я нашел это зрелище печальным и трогательным. Даже мистер Стоунекс. Он умер страшной смертью, но теперь покоится в мире. Меня встревожила не смерть, а ощущение зла.
– Поскольку они оба были убиты?
– Убийство – это только часть. Зло проявляет себя не только в убийстве. И, Богу ведомо, не каждое убийство происходит от зла.– На ее лице выразилось удивление, и я добавил: – К примеру, если мистера Стоунекса убил Перкинс, им руководило не зло, а жадность и глупость.
– Но вы не верите, что это его рук дело?
– Нет. Я убежден, что это убийство – результат ненависти, оттого-то у меня неспокойно на душе.– Я не собирался описывать, как жестоко было изуродовано лицо старика.– Я знаю, что зло находилось от меня в двух шагах.
– Это слово применяется к самым различным понятиям.
– Для меня оно означает удовольствие мучить ближних или видеть их страдания.
– Есть ли среди нас такие, кто в этом совершенно неповинен?
Я не ожидал услышать это от нее. Поскольку вопрос застал меня врасплох, я невольно произнес:
– Я, несомненно, ощутил сегодня зло в самом себе, и это напугало меня больше всего.
Глазом не моргнув от моего признания, миссис Локард заметила:
