общества, которые должны были прийти к своему завершению в ближайшие месяцы. Не хватало только концепции, хорошо сформулированной идеи, чтобы эти процессы обрели, так сказать, идеологическую базу. Чтобы было за пазухой громкое слово, которое можно бросить в народ.

– Я понял. – Иван снова криво усмехнулся. – Вот отчего произошел «январский путч».

– Ну, это ты утрируешь. Путч не мог не произойти. Более того, он не мог не удаться. Но вот последствия его оказались такими, какими... Какими оказались – из-за Пашиной разработки.

– Вы отдали дискету отцу, тот восхитился и пустил ее в дело! – Иван, казалось, сейчас начнет хохотать.

Валюшок обалдело глянул на Гусева. Гусев улыбался.

– Зачем? Думаю, Павел сбросил текст по сети куда надо. А я вообще никому не показывал дискету. Более того, я ее уничтожил. Но кое-что запомнил навсегда. Например, оригинальный текст «птички». Она начиналась со слов: «Вы имеете право умереть».

– Птицын, конечно же! – воскликнула Майя.

– Это был мой последний долг тезке, – кивнул Гусев. – Никто из гражданских не знает, что «теорию Сверхнасилия» и основные принципы выбраковки разработал именно он. Думаю, он тоже предполагал, что его имя канет в Лету. Но Павел чертовски хотел отомстить тем ублюдкам. И добился этого, правда, несколько экстравагантным способом. А я проследил за тем, чтобы они знали хотя бы косвенно, кто именно сводит с ними счеты. Когда ваш покорный слуга пришел в выбраковку, «птичку» называли по-разному, кто «последним словом», кто «молитвой». И я рассказал парням историю Павла Птицына. Что особенно интересно – мне за это ничего не было.

– Папочка заступился, – ввернул Иван. Он все еще пытался заслониться от истории, которую только что услышал.

– Ты меня с кем-то путаешь, Ваня. – Гусев внешне был безмятежен, но в голове его прорезалась какая-то едва заметная щемящая нота. – Мой отец умер за много лет до путча. Даже если бы он был настолько влиятелен, как ты думаешь...

– Секундочку! – Иван выглядел удивленным. Впервые за весь разговор Гусев его всерьез озадачил. История Птицына Ваню не тронула, похоже, совершенно. – Так разве вы не ТОТ Гусев?

– Да я вообще не Гусев, – сказал Гусев. – И даже не Павел.

Иван отчего-то покосился на Валюшка.

– Идите вы на хрен, НЕ Гусев, – посоветовал он. – Идите вы к чертовой матери с вашими байками и вашей бесконечной игрой.

– И пойду. – Гусев встал, Валюшок тоже поднялся. – Спасибо за кофе, Майя. Увидимся еще. А с тобой, Иван, я надеюсь, это у нас была последняя встреча.

– Это что еще значит? – очень тихо спросила Майя. Лицо ее вдруг осунулось.

– Он так ничего и не понял, Майя Захаровна. Он, похоже, вообще не понимает, в какой стране живет. О чем мне с ним разговаривать?

– Гусев!!! – Голос Майи сорвался на крик.

– Ты в России, парень, – сказал Гусев. Смотрел он только на Ивана, прямо в глаза. – Подумай об этом на досуге. Вспомни историю этой страны. Постарайся нащупать хоть малейший контакт с ее пульсом. А не получится, так мой тебе совет – вали в свой Израиль и никогда не возвращайся назад.

– Разве Иван еврей? – спросил Валюшок, когда они с Гусевым уселись в машину и ведущий расслабленно закурил.

– Почему еврей? – удивился Гусев.

– Ну, ты сказал – вали в свой Израиль...

– А-а! Это я так. Просто шпилька. Ваня полагает, мне неизвестно, какой он махровый антисемит. Не читал такую брошюрку – «Кремлевские звезды Сиона»? И не читай. Его работа. Думает, в Агентстве и этого не знают. Ха! А туда же – европейца из себя корчит, правозащитника. Щ-щенок. С удовольствием бы его шлепнул при задержании, Майю только жалко.

– Это ты так говоришь, чтобы пар выпустить, – сказал Валюшок убежденно. – Я же тебя знаю, Гусев. Хотя ты, оказывается, и не Гусев.

– Да Гусев я, расслабься. Конечно, ТОМУ Гусеву я не родственник. Это Иван промахнулся. Что вновь доказывает, какой он болван и непрофессионал.

– Может, и Птицына тоже не было? Слушай, ведущий, ты вообще предупреждай, когда тебе можно верить, а когда не стоит.

Гусев повернулся к Валюшку и крепко взял его за отворот куртки.

– Когда я говорю с тобой, верь каждому слову, – чуть ли не приказал он. – Когда я разговариваю с потенциальным браком, можешь не верить ничему. Такой расклад тебя устроит?

– Устроит. Так был Птицын или нет?

– А садись-ка ты, мил друг, за баранку, – оборвал Валюшка Гусев. – На работу пора.

Они поменялись местами, Валюшок повернул в замке ключ. Гусев молча курил, глядя в окно. И подал голос, только когда машина заехала на парковку во дворе офиса Центрального.

– Его настоящая фамилия была Лебедев, – сказал он. – Лебедев Павел Леонидович. Вот так. По-моему, близко – Лебедев, Птицын, особой разницы нет. И тот, и другой... с крылышками. Если кому-нибудь расскажешь – убью.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Такое положение дел – сочетание любви и страха – как нельзя лучше соответствовало планам Влада. Тому, кого боятся и в то же время любят, легко собрать армию.

В подвальном тире громогласно препирались Данилов и Мышкин.

– Не моя это дырка! – кричал Мышкин, потрясая в воздухе размочаленной мишенью. – Это ты, гад косой, так сказать, запузырил!

– Ты еще скажи, что нарочно!

– А-а, значит, нарочно!

– Да у нас же патроны под счет, дубина! Ты сам и пересчитывал!

– Я-то, так сказать, пересчитывал. А кое-кто, так сказать, потом еще ковырялся, заело у него, так сказать, видите ли!

Гусев осторожно втерся между двумя здоровяками.

– Третейского судью вызывали? – спросил он. – Туточки я. Такса – по стакану с рыла. Судить буду строго, но справедливо.

– О! – расплылся в улыбке Данилов. – Здорово, Пэ. Добрался-таки до своего друга Шацкого? Поздравляю.

Мышкин раздраженно отшвырнул в сторону мишень.

– Пэ, этот снова мухлюет, зараза, – пожаловался он. – Влепил мне дырку в самое, так сказать, «молоко».

– И ни в какое не в «молоко». Чистая семерка... Или шестерка. Расслабься, это ничего. Бывает...

– Ну что мне его обыскивать, что ли? Откуда я знаю, может, он лишний патрон в заднице, так сказать, прячет...

– Ты мои выстрелы считал?! – заорал Данилов. – Считал или нет?!

– Встали, значит, на позицию, а он возится, перекос у него, видите ли... Двадцать раз затвором щелкал!

– Ребята, на полтона ниже, а? – попросил из-за стола в углу инструктор. Он разговаривал по телефону. – Мне жена звонит, имейте совесть.

– Ты ему сколько, так сказать, патронов выдал?

– Сам знаешь, обоим поровну. Мышкин, я тебя умоляю... Что? Маш, извини, у меня тут сумасшедший дом на тренировку приехал... А?

– Это наглая, так сказать, подлая и циничная выходка, достойная всяческого осуждения! – провозгласил Мышкин. – Короче, Пэ, скажи, что ты его осуждаешь.

– Данила, я тебя осуждаю, – послушно сказал Гусев. – С ног до головы. В следующий раз стреляй хуже, чтобы коллеге Мышкину было не так обидно.

– У коллеги Мышкина просто руки дрожат после вчерашнего, – парировал Данилов. – Он сначала в

Вы читаете Выбраковка
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату