сошёл вовсе не святой, а обыкновенный член клуба самоубийц, раздававший перед гибелью своё состояние направо и налево.
Но вернемся к нашему рассказу.
Восемь тысяч метров, отдалявших нас от морского дна, мы пролетели в объятиях джина за несколько секунд. Вероятно, ни один спуск в самой совершённой батисфере не мог быть столь благополучным и приятным. Мы мягко опустились на вершину какого-то подводного холма. Раб волшебной лампы Аладдина выпустил нас из корзинки и, не дав осмотреться, мгновенно увеличил каждого до его прежнего роста. Бедный Гулливер слегка волновался: ведь джин мог по ошибке из лилипутов сделать нас великанами. Но этого не случилось. Мы стали такими же точно, какими нас знают юные читатели. С удивлением мы, однако, заметили, что поверх привычной одежды на нас красовались своеобразные лёгкие скафандры из гибкого, но необыкновенно прочного стекловидного материала. Сын Маймуна деловито вручил каждому электрический фонарь и металлическое копьё, такое, каким пользовались атланты во время своих прогулок по морскому дну. Но об этом мы узнали только впоследствии. Зато сразу стало очевидно, что дышится нам легко. И, кроме того, мы могли разговаривать, потому что в костюм было вмонтировано радиотелефонное устройство,
— Клянусь всеми сказками Шахразады, вы самый любезный и симпатичный джин, какого я встречал за двести пятьдесят лет скитаний по книжным полкам, — прочувствованно начал Робинзон Крузо, видимо, собираясь произнести длинную благодарственную речь.
Но Кашкаш, сын Маймуна, сам был неразговорчив и терпеть не мог никаких словесных излияний. Помахав на прощанье бородой, он тихо растаял в зеленоватой воде.
Мы оглянулись вокруг и с удивлением заметили, что на такой глубине, как восемь тысяч метров, вовсе не было темно. Кругом всё было освещено тусклым рассеянным светом. Такое холодное сияние бывает на земле ранним морозным утром. Это казалось просто невероятным, но спорить не приходилось. Дно океана было освещено! В чём же тут дело? Мы все были поражены, кроме капитана Немо. Он легко и просто объяснил нам суть этого явления. Ил, которым устлано дно больших глубин, не что иное, как продукт разложения несчётного количества биллионов и биллионов микроорганизмов. Их разложение сопровождается фосфорическим свечением. Немо наблюдал это много раз во время плаваний «Наутилуса».
Мы стали возражать. Сколько раз тралы научно-исследовательских судов вытаскивали большое количество ила на поверхность, а свечения не было.
Немо улыбнулся с оттенком превосходства.
— Друзья мои, очутившись на поверхности, колонии бактерий теряют способность к свечению. Кстати, были поставлены специальные опыты. Поднятые с больших глубин пласты ила ставили в условия глубоководного существования — давление, солёность воды, температура… и тогда наблюдалось интенсивное свечение. Правда, это всё происходило в лабораториях, но результаты опытов неопровержимы,
Последнюю фразу капитана «Наутилуса» никто из нас даже не слышал. Сам Немо впоследствии вписал эти интересные научные данные в вахтенный журнал, а мы жадными глазами разглядывали странный пейзаж.
Дик Сэнд обратил наше внимание на то, что кругом располагались почти одинаковые холмики. Из некоторых выглядывали купола… и обломанные украшения, венчавшие колонны.
Нам стало ясно, что мы находимся вовсе не на вершине подводной горы, а на крыше какого-то здания. Мы оказались в погребённом древнем городе. Очевидно, на одной из его центральных площадей.
— Капитаны, мы в Атлантиде, — прошептал капитан корвета «Коршун».
После долгого молчания первым пришёл в себя Лемюэль Гулливер. Ведь он побывал в стольких никому не ведомых странах: Лилипутия… Блефуску… Земля великанов… Земля говорящих лошадей…
— Достопочтенные капитаны, — произнёс он ровным голосом, — разрешите мне вступить в свои обязанности председателя. Кажется, команда в сборе? Капитан Немо, Робинзон Крузо, капитан корвета «Коршун», Артур Грэй, Дик Сэнд и я.
Капитан корвета «Коршун» отозвался с военной чёткостью:
— Да. Все налицо, кроме Тартарена из Тараскона и Карла Фридриха Иеронима Мюнхаузена.
Капитан Немо жестом пригласил всех подойти к нему поближе. Он заявил, что времени для ожиданий нет, и предложил быть гидом нашей глубоководной экспедиции. Ведь он бывал в Атлантиде.
И действительно, все наши юные друзья могут об этом прочесть в романе «Восемьдесят тысяч километров под водой», часть вторая, глава девятая — «Исчезнувший материк».
Общее изумление выразил Робинзон Крузо. Он даже поклялся Маракотовой бездной, что не может понять, почему Немо не доставил капитанов сюда на своём «Наутилусе». Но ответы Немо всех удовлетворили.
Во-первых, Жюль Верн обнаружил Атлантиду на глубине в триста метров. А сейчас они находятся на отметке восемь тысяч метров. «Наутилус», вероятно, не мог бы опуститься на такую глубину. Допустим, мы бы рискнули.
Но была более веская причина. Более двадцати тысяч книг написано об Атлантиде, а капитан Немо видел её только на страницах Жюля Верна. Ему захотелось взглянуть на исчезнувший материк глазами Артура Конан Дойля. Нелишне вспомнить, что «Восемьдесят тысяч километров под водой» вышли в свет более ста лет назад, в тысяча восемьсот семидесятом году. А «Маракотова бездна» в тысяча девятьсот двадцать девятом году, почти на шестьдесят лет позже. За это время исследования морских глубин далеко шагнули вперёд. Если бы Атлантида, как описал Жюль Верн, была погребена на глубине всего триста метров, она бы давно была найдена. А ведь Конан Дойль поместил её на глубину восемь тысяч метров.
Мы молча включили нагрудные фонари и, опираясь на копья, двинулись вслед за Немо, перепрыгивая с одного холмика на другой.
Так началось наше путешествие по Атлантиде. Но, к сожалению, несколько страниц вахтенного журнала были испорчены морской водой. Сохранились только отдельные фразы… «Где же подводный вулкан, наконец?..», «Мы очень устали…», «Ещё немного, капитаны…», «За этим окаменелым лесом…», «Вы видите над горой какие-то вспышки пламени?..»
Позднее мы припомнили, что Немо провёл нас через просолённый морской водой тысячелетний лес к горному хребту. Поднявшись на гору, мы не увидели никакого вулкана. А манивший нас красный свет то вспыхивал, то погасал. Это огромные глубоководные каракатицы выбрасывали из себя огненное пламя, в отличие от своих сородичей, известных в верхних слоях морей и океанов. Те выбрасывают чёрную, как чернила, жидкость.
Шатаясь от усталости, мы с трудом спустились вниз, к развалинам затонувшего города.
Мы увидели развалины большого амфитеатра. Он имел форму замкнутого кольца. Очевидно, здесь был ипподром для конских состязаний. А вдали виднелась набережная с маяком. Наверное, этот город был морским портом.
Мы уселись отдохнуть на каменных ступенях какого-то разрушенного храма.
Вдруг издали раздались отчаянные возгласы:
— Ай!.. Спасите… На помощь, на помощь!.. Медам и месье!..
Нам показалось, что это кричит капитан Тартарен. И мы не ошиблись. За толстяком гналась по пятам целая стая тигровых крабов, жёлтых, в чёрную полоску. Эти свирепые животные были ростом с большую собаку.
Медлить было нельзя. Мы стали разгонять крабов копьями, но наконечники скользили по их твёрдым панцирям. Всё же крабы начали медленно отступать. Сражение закончил Робинзон Крузо, который, к счастью, захватил свой любимый топор.
Мы услышали треск разбитых панцирей. Уцелевшие крабы обратились в бегство.
Капитан корвета «Коршун» и Дик Сэнд усадили перепуганного толстяка на обломки колонны. Теперь мы только увидели, что он был в таком же глубоководном костюме, как и мы, и несмотря на опасность, которой только что подвергался, не бросил всё своё обычное походное снаряжение — саквояж, рюкзак, складную палатку, пистолеты, кинжалы и охотничьи ружья за спиной.
Когда любимец Тараскона немного пришёл в себя, он рассказал нам о своих последних приключениях. Всё это мы занесли в вахтенный журнал, оставив на совести Тартарена отдельные подробности, которые
