Веспуччи. Поэтому континент назван не Колумбией, а Америкой.
– Каких только махинаций не устраивают в этой Америке! – сказал я.
– Не говорите, дорогой шеф!.. Извините, мне сдавать, – заторопился капитан, пожал мне руку и ушел сдавать карты для следующей партии.
Я брел домой, сшибал палкой мухоморы и думал о том, что скоро осень, жители улягутся спать – и мы с Лидкой останемся одни во всей Мурлындии. Петька тоже завалится.
Недаром Шнырь, всеведующий подноготник, сказал, что он уже не нашего поля ягода. Наверное, мы обязаны на него повлиять, взять в руки. Нельзя же просто так терять человека, как пуговицу от пальто!.. Но даже если нас будет трое?
Непроходимая тоска всю зиму…
Я зашел проведать Степана Кузьмича. Старик все больше слабел и, что называется дышал на ладан. Я вспоминал кошмарную ночь нашего похода, когда мой камень угодил во что-то живое, и удручающие мысли появились в моей голове… Трудно было прогнать их… Но как мог Степан Кузьмич оказаться среди разбойников?
Я поправил на нем одеяло, согрел самовар и напоил старика чаем. Потом поделился своими печалями:
– Не представляю, как жить зимой. Один ведь останусь не спящий во всем государстве. Да Лидка еще…
Степан Кузьмич опустил руку под кровать, достал прямоугольный ящичек и подал его мне с такими словами:
– Пойди на берег ручья, намеси глины с песком и сделай штук двадцать кирпичей.
– И что будет?
– Увидишь, – сказал Степан Кузьмич. – Не должен был я тебе это советовать, да ладно. Мне уже все равно…
Я не хотел расстраивать старика отказом, взял формочку и на следующее утро налепил кирпичей. Просушил их и обжег на большом костре. Кирпичи получились красные, звонкие, прямо как настоящие. Когда я принес Степану Кузьмичу показать, он посоветовал:
– Сложи из них на полянке домик.
– Зачем домик? – удивился я. – Что за детские игры?
– Увидишь, – сказал Степан Кузьмич.
Я пожал плечами, но домик сложил.
Возле моего строения сразу собралась толпа жителей. Митька спросил почтительно:
– Миша, это вы сами придумали такую мудрую игру?
И только тут я понял, какой золотой совет дал мне Степан Кузьмич!.. Задрав нос повыше, я ответил Митьке:
– Сам придумал. А что, понравилось?
– Еще как! – загалдели жители. – Мы тоже хотим в эти камни играть! Покажите нам, как их делать?
Жители галдели, а в моей голове клокотали мысли и планы. Кирпичи. Печки. Тепло! Вот что требуется, чтобы зимой не спали жители!.. «Только нельзя пускать дело на самотек, – думал я, – нельзя начинать не продумав, не подготовив как следует».
– Покажите нам, как их делать! – умоляли жители.
– Не сегодня, – сказал я. – Я чертовски устал от управления государством. Приходите утром, и я покажу вам, как делать кирпичи.
– А сегодня никак нельзя? – стонали нетерпеливые жители.
– Нельзя! – отрезал я. – Приходите завтра.
Жители разошлись с неохотой, жадно огладываясь на кучу кирпичей.
Когда я вернулся домой, Лидка спросила:
– Ты опять что-то придумал?
– Мелочь, – ответил я скромно. – Ставлю кирпичный заводик.
– Ото! – восхитилась Лидка, но ту же спросила в сомнении: – Думаешь, жители станут работать?
– Жители будут играть, – сказал я. – А пока разберутся в чем дело, мы налепим кирпичей на сто печек!
– Увидим, – сказала Лидка. – Ну, пойдем, я тебя чаем напою. Только завтра обязательно сделай стол.
Я пообещал. Потом мы уселись на пол и стали пить чай. Вдруг возник тайный человек Шнырь. Как всегда, он был в целой рубашке и с мытой шеей. На него приятно было смотреть.
– Решили основать предприятие? – спросил Шнырь, посмеиваясь. – Умное дело… Только привьется ли на здешней почве?
– Привьется, – сказал я уверенно.
– Кирпичей вы налепите, это я допускаю, – сказал Шнырь. – Даже печек настроите. Но потом жители разберутся в вашей махинации, и затея лопнет. Жители зимой привыкли спать, а не печки топить.
– А мы их переучим! – заявила Лидка.
– Скорее они вас переучат, – покачал головой Шнырь. – Масса, знаете ли, играет свою историческую роль… Она подавляет отдельную личность и растворяет ее в своей толще…
– Отдельные личности нерастворимы, как булыжники, – сказала Лидка. – Считайте, что мы из таких. Мы знаем, что делаем!
– Ух ты, колючка! – засмеялся Шнырь и взъерошил Лидке прическу. – В общем, к вашему, Миша, удовольствию, сообщаю, что Петька в луже. Фокус с водой всем надоел. Жители галдят о кирпичах, из дома в дом образец носят. Митька выставил Петьку за дверь, дал по шее и не велел приходить ночевать.
– Ох, за что ж это он его так? – вскрикнула Лидка.
– Петька хотел ученого Ежуню сварить и съесть. Теперь сидит на берегу ручья под елкой и заливается слезой.
– Надо его позвать, – сказала Лидка. – Не оставаться же на улице ночью…
Она кинулась к двери, но Шнырь удержал ее за руку:
– Не стоит. Он не гордый. Замерзнет – и сам придет.
– Да, он не гордый, – вздохнула Лидка и села на пол.
– А больше ничего предосудительного не случилось в Мурлындии? – спросил я тайного человека. – Никто не передрался, не замыслил нехорошего?
– Девять кирпичей у вас жители стибрили, – сказал Шнырь.
– Пускай, – я махнул рукой. – Что такое девять кирпичей?..
– Вот и все события дня, – сказал Шнырь. – Доктор ночью стишок сочинил.
– Не помните?
– Сейчас вспомню… – Шнырь прикрыл глаза. – Вот такой…
Котята съели бегемота среди болот во время сна.
А у меня на сердце что-то, не то зима, не то весна.
До посинения об этом рыдал зеленый крокодил.
А я, ребята, прошлым летом пешком в Австралию ходил.
– Глупые стихи, – определила Лидка.
– Как всегда, – согласился Шнырь. – Впрочем, «зеленый крокодил», рыдающий «до посинения», – в этом что-то есть… Спасибо за чай, милая Лида. Ждите Петьку!
Тайный человек Шнырь растворился в наступающих сумерках.
Потом явился Петька. Он стоял перед нами, глядя в землю.
– Ну что, помогли тебе твои папуасы? – спросили мы с Лидкой.
– Простите меня, – всхлипнул Петька. – Я больше не буду. Мне ночевать негде, а на улице холодно.
– Некоторые вещи простить трудно, – сказал я. – Например поддую измену.
– Миша, накажи его и прости, – попросила Лидка. – Видишь, какой у него раскаявшийся вид. Он больше не будет.
